.
подошли ближе. Внимание к девушкам было почти осязаемым, взгляды напоминали щупальца, а читаемыми в глазах желаниями можно было долбить асфальт.
– Шариф, – представился тот, что поздоровался.
Громилой не назвать, но что-то в движениях намекнуло, что даже Бизончику придется туго, если дойдет до неприятностей. Подозрительный взгляд вспыхивал искрами готовой вырваться вспыльчивости, поджатые губы утопали в черной бородке. Колючесть напоминавшего взведенную пружину тела сводила на нет показную доброжелательность.
– Эмин, Ибрашка, – указал он спутников.
Эмин, прямой и тощий, словно состоял из одних конечностей, в отличие от смуглого земляка был белокожим, выбритым до синевы, а оттопыренные уши придавали облику некую забавность. Забавность разбивалась о жесткий, если не сказать жестокий, взор, с которым лопоухий взирал на студентов.
Эмин и Шариф выглядели лет на двадцать пять-тридцать. Третий, плечистый юнец с демонстративным бесстрашием в глазах, возрастом походил на старшеклассника. Приземистый, не выше Аскера – самого мелкого из присутствующих – он изо всех сил старался доказать взрослость, загорелое лицо бравировало темной щетиной, а принятая поза говорила о желании подраться. Вот вам и «Здравствуйте».
Шариф обратился к Бизончику, определив как главного.
– А у нас уже готово, – его короткая густая борода качнулась в направлении брызжущего жиром мангала, от которого исходил дурманящий аромат, – пальчики оближете, вы такого шашлыка никогда не пробовали. Приглашаем всех к нам.
Рита склонилась вроде бы к ушку Фани, но с громкостью по каким-то причинам решила не заморачиваться:
– А я боялась, что кавалеров не хватит. Этих можно было с собой не тащить.
«Эти» почувствовали себя неуютно. Желанием Ника было развернуться и топать домой. Остановили неоднозначность ситуации и приятели, которые делать этого не собирались. Особенно напрягся Аскер – пришедшие оказались ему знакомы. Впрочем, у выходцев с Кавказа даже незнакомые земляки в первую очередь – земляки, эта традиция, бесившая Ника и в то же время вызывавшая зависть, одновременно была средством выживания и способом добиваться невозможного.
– Салам алейкум. – Аскер двинулся к воде, не дожидаясь ответа Бизончика – тот тянул время, шепчась о чем-то с выглядывавшей из-за его спины Оленькой.
– Ва алейкум салам.
Шариф, Эмин и Ибрашка вышли на берег, чтобы приятель не мочил ноги. Аскер поздоровался с каждым за руку. Некоторое время велся неразборчивый разговор. Шариф кивнул на Ника, Аскер отрицательно мотнул головой.
– Приняли за своего, – тихо сказал Мирон.
Единственного черноволосого в четверке умников, Ника периодически принимали за южанина. Насколько он знал, таких кровей в роду не водилось. Николай Иванович Иванов – даже не считая отчества, одна фамилия говорила больше любых слов. Хотя…
Мирон тоже был Иванов – по написанию. Ударение на второй слог досталось,