Калейдоскоп. Магический реализм 21-го века. Ирина Бйорно
к повестей и рассказов, написанных в стиле «Магического Реализма», где действительность тесно переплетается с магией и фантазией, образуя новый, магический стиль – будоражащий, завораживающий и незабываемый.
Каждый сборник состоит из 12 рассказов-повестей из жизни наших с тобой современников, раскиданных по матушке-Земле и желающих только одного – обычного человеческого счастья. Но в чём оно, счастье? Об этом-то и речь. В стихах, прозе, песнях и сказках. О простом человеческом счастье человека 21 столетия, исчисляемого со для рождения самого Христа.
Каждый год будет издаваться новый сборник. Перед Вами – сборник 2019 “ Искатели Приключений». Читайте, думайте и БУДЬТЕ ПРОСТО СЧАСТЛИВЫ!
Ваша Ирина Бйорно
Буквы
В них всё – добро и зло, любовь и ужас
В них – жизнь и смерть видны как в микроскоп
И 33 ложатся на бумагу
Чтоб описать судьбы калейдоскоп…
Свен
Когда он себя представлял, он всегда говорил:
– Свен, но без «д».
В Скандинавии было два имени – Свен и Свенд, но он был именно Свен без «д» – так люди его и запоминали. Теперь он стоял в кассе туристического агенства и сдавал ненужные ему больше билеты в Кению, куда он должен был лететь на полгода, а может, и на всю свою оставшуюся жизнь, а когда тебе восемьдесят пять, то оставшейся жизни может быть и немного.
Он был огорчен, немного раздражен, но решение было принято – он не поедет в Кению к своей нареченной невесте, чтобы объединить свою уже уходящую жизнь с её двадцатипятилетней судьбой чёрной кенианки с ребёнком и предыдущим неудачным браком.
А все начиналось так романтично! После своего последнего, уже четвертого по счету развода десять лет назад, развода со своей очередной скандинавской женой, который чуть не окончился для Свена психологическим срывом – бывшая жена не давала ему видеть свою двенадцатилетнюю тогда дочь – он оправился, но найти себе постоянную молодую женщину для постельных утех и практических задач ведения домохозяйства он уже не мог. В восемьдесят пять лет уже трудно было убедить молодых девочек, что он ещё мужчина, и совсем не немощный, особенно в постели.
Но они ему не верили, смотря на его обвисшую кожу, начинающие плохо видеть глаза – хотя он и сделал подтяжку ставших тяжелыми век, но слабые, чуть согнутые колени скрыть было нельзя. Они ему не верили как мужчине, способного удовлетворить молодые запросы эротично-горячих тел, и тут-то, на центральном вокзале, полгода назад, когда он ждал поезда, он и встретил черную Ананду, приехавшую к подруге из Кении за приключениями и возможной женитьбою.
Свен подошёл к ней, незнакомой, чёрной улыбающейся женщине, посмотрел на неё из под густых нависающих бровей и сказал медленно по-английски:
– А ты – красива, детка, – и он взял её полную лапку в свои восьмидесятипятилетние, старые клешни. Пальцы у него были толстые и похожие на сосиски, но рука была сильная, как у человека, всю жизнь занимающегося тяжёлым физическим трудом, а он был крестьянином или по-современному – фермером, хотя ферму он продал десять лет назад, когда ему надоело пахать, сеять, жать и получать европейскую дотацию за нерентабельное сельское хозяйство.
Она повернулась к нему всем своим полнооформленнным телом и улыбнулась во весь большой, как у окуня, рот с припухлыми красно-кровавыми зубами.
– Спасибо, я это знаю.
А Свен уже полез своей крестьянской рукой за Анандину спину, нащупывая её круглый, как спелый арбуз на бахче, африканский зад. А она и не сопротивлялась, подчиняясь зову мужских рук, тем более белого человека, да ещё и пожилого – так было принято у них в Африке – удовлетворять запросы мужчин, а особенно – пожилых. Так они и познакомились.
С первой встречи стало ясно, что чёрная Ананда готова на все ради спокойной жизни в скандинавском раю и ради своего трехлетнего черненького и курчавого сына чистых кенианских кровей. Она была согласна даже на жизнь с этим уже потрепанным и потертым другими человеком, годившемся ей не только в отцы, но и в дедушки, поэтому она позволяла ему всё – шарить по своим арбузным грудям и крутому заду, целовать себя в губы с засовыванием его старого, вонючего языка, пахнущего землёй и гнилью – к себе в глотку и даже трению его пальца по своему обрезанному бритвой и не очень чувствительному темно-розовому клиторису.
Свен покупал ей еду, цветы и игрушки для сына, но особых подарков не делал, ссылаясь на ограниченность в средствах и небольшую пенсию. Но для неё он был богатым принцем, хотя и старым, пердящим по ночам и с серьёзным взглядом из-за нависших, седых дед-морозовских бровей, которого она боялась и не понимала. Общались они на плохом английском, но больше на пальцах и мимике, которая у неё, как и у всякой африканки, была развита хорошо.
Они