Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I. Борис Алексин
стало известно, что, в конце концов, Михаил Пашкевич был арестован и со всей семьей выслан из Приморья куда-то вглубь Сибири. Все его так нечестно нажитое имущество было конфисковано в пользу Советского государства.
Гавриил Пашкевич так и не был пойман – он успел убежать в Японию.
В конце августа 1924 года семья Петра Яковлевича Пашкевича благополучно вернулась в Шкотово. В районе Уськи остался Семен Игнатьевич, которого избрали председателем сельсовета. Ему понравился этот северный край.
Впрочем, в том, что Семен Игнатьевич остался в Уське, была и другая причина. Еще с первых дней своей жизни в семье Пашкевичей, Семену Игнатьевичу понравилась одна из дочек Петра, Катюша. Продолжительная жизнь на севере, когда они ежедневно бок о бок трудились в лесу, на рыбалке, в огороде, когда Катя на его глазах из бойкой веселой девчонки превратилась в стройную красивую девушку, от которой он временами не мог отвести глаз, заставила его серьезно думать о том, чтобы жениться на ней. Его смущало только то, что он был старше Кати более чем на десять лет, а также и то, что она или не замечала его чувств к ней, или была еще настолько наивна, что не понимала их.
Акулина Георгиевна, которой Семен Игнатьевич рассказал о своем чувстве к Кате и о намерении предложить ей выйти за него замуж, отнеслась к этому предложению положительно. Она считала, что Катя создана для крестьянской работы и что ее жизнь с серьезным и опытным человеком, каким показал себя Семен Игнатьевич, будет достаточно обеспеченной и счастливой. Однако она не хотела как-либо воздействовать на дочь и предложила Семену Игнатьевичу договориться самому.
Вскоре для этого ему представилась и возможность. В то время как вся семья, навьючив лошадей, пробиралась по тропе вдоль берега реки Тумнин в бухту Датта, где на рейде стоял ожидавший пароход, Семен Игнатьевич и Катя были посажены в ульмагу (так назывались местные лодки), куда сгрузили большую часть имущества и продуктов. Плыть по реке пришлось почти сутки. Семен Игнатьевич смотрел на Катю, не отрываясь, и она, кажется, начала кое-что подозревать, однако виду не подавала, а наоборот, все время вела разговор о предстоящем возвращении в Шкотово и об огромной радости, которую это ей доставляло, так как она получала возможность продолжать учение. Может быть, именно поэтому он так и не набрался смелости, чтобы рассказать ей о своем чувстве. Так ни о чем не договорившись, они и доплыли до устья реки. Вероятно, поэтому Семен Игнатьевич и не покинул Уську.
А если бы он открылся Кате Пашкевич? Кто знает, может быть, вся ее жизнь, да и жизнь Бориса Алешкина в дальнейшем пошла бы совсем другим путем.
Но ведь так можно предположить что угодно.
Жизнь повернулась по-другому, значит, так было нужно.
Вернемся к семье Пашкевичей. Приехавшие не без некоторой опаски в конце августа 1924 года в Шкотово, Петр Яковлевич, его жена и их сын увидели, что все страхи, так старательно раздуваемые членами семьи Михаила Пашкевича, оказались совершенно