Сокровища Люцифера. Натали Якобсон
имени Эдвина, сложенном из заглавных букв от имени духов.
– Эдвин! Кто это? – имя показалось ему знакомым, будто он что-то о нем уже читал. В древних книгах. В библиотеке. Говорящие тома в оковах, страницы с духами на них, которые рвутся из цепей. Драгоценные оклады, которые говорят хором голосами сирен. Даже во сне ему сделалось дурно.
На райском цветке множились лепестки. Они раскрывались, образуя благоухающую пирамиду, но внутри уже зарождалось существо, готовое ринуться на человечество с клыками и когтями. Оно было жутким и кровожадным. Нед отвел глаза.
Алаис все еще сидела на постели рядом с ним, и ее крылья шевелились. Ночник был выключен, но лампа была и не нужна, ночная гостья светилась сама по себе. В исходящем от нее сиянии мрачная комната казалась покрытой золотом.
– Забудь обо всем, что познал до встречи со мной, – говорила она, странно искажая слова, как будто цитировала священное писание. А потом она повторила то, что по библии требуется ото всех влюбленных мужчин по отношению к их избранницам, опять же, странно это исказив:
– Отрекись от отца, от матери, от друзей, отрекись даже от памяти о них, – это бы ничего, но вторая часть фразы слегка шокировала. – Отрекись от всего рода людского ради меня!
Еще изумительнее было то, что ему ее требование показалось вполне естественным. Он ощущал, что именно это и должен сделать ради нее. Отречься от всего рода людского. Потому что сама она из рода падших ангелов.
Чаша, появившаяся из ниоткуда в ее руке, представляла из себя живое существо. Верхняя часть его туловища образовывала саму чашу, а держатель вился в виде золотого плюща, частично скрывавшего причудливый раздвоенный хвост. Очень похоже на миниатюрного дракона, с тонкими рельефными крыльями. Он шевелил им, и казалось, что чаша шевелится тоже. Дракончик больно кусался, и с каждым его укусом чаша наполнялась чьей-то кровью.
Очевидно, Нед был не первым, кому она показывала эту чашу, потому что кровь на ее дне уже была. А еще у Алаис был старинный кинжал в драгоценных ножнах с тяжелой рукояткой в форме двух свившихся крылатых змей. Они шевелились и оживали у него на глазах, как в сказке.
– Отрекись от мира человеческих существ, ради моего мира, полного созданиями волшебства.
Красивые слова, но, сколько опасности они в себе несут. Образовавший чашу дракончик, кусался агрессивно, жадно раскрывая маленькую пасть, полную иголочек-зубов.
Черные, роскошно оперенные крылья Алаис мерно шевелились, обвевая кожу легким ветром. В то время, как от ее дыхания, палило огнем. И кровавая чаша в ее руках… Чаша, в которой в мгновение ока соединились его человеческая кровь, и ее огненная. Он должен из этой чаши отпить. Он должен поцеловать Алаис, но сон кончается до этого.
Нед проснулся внезапно. Ощущение было таким, будто он только что пережил болезненное падение с высоты. Так, наверное, чувствует себя человек, выпавший из окна высотного здания и не разбившийся при этом насмерть. Все тело ломило, словно в нем нет ни единой целой кости.