Лейтенант Магу. Раскаленная пустыня. Вадим Полищук
в другое место, все – через несколько минут помрешь. А яду у нее на всех нас хватит.
Этим словам унтера все поверили безоговорочно. Змею подцепили примкнутым к винтовке штыком и отбросили подальше. Когда караван тронулся в путь, ее тело уже окончательно перестало дергаться.
К концу четвертого дня экспедиция добралась до цели своего путешествия – Сфагана. Само селение было точной копией Габата, если бы не выходы скальной породы поблизости. Оба караван-сарая были построены по одному проекту. Или в те времена еще не было проектов? Тогда их строил один строитель.
Первое, что заинтересовало Алекса – колодец.
– Сколько воды дает местный колодец?
Хмылов знал и это.
– Чуть больше габатского. Сейчас около двухсот пятидесяти ведер, осенью до четырехсот пятидесяти.
– Ясно. Найди хозяина караван-сарая, договорись насчет постоя. Мы здесь где-то на неделю.
Унтер, козырнув, потопал искать хозяина.
А у лейтенанта опять не сходились концы с концами, при таком количестве воды на пути через пустыню пять тысяч солдат с обозом и артиллерией никак не могли пройти. А если не прошли, то куда исчезли? Второе, что волновало Алекса – они не нашли еще ничего, что могло хотя бы приоткрыть судьбу отряда генерала Каурбарса. Пока что единственной надеждой было то, что знакомый историк Шохада-караванщика знает хоть что-нибудь. И сочтет нужным ответить на просьбу знакомого изгоя.
– Шохад, ты когда напишешь письмо своему другу?
– Уже написал, офицер. Завтра утром оно отправится в Гохару.
Такая оперативность караванщика показалась лейтенанту подозрительной. И когда только успел? Ведь весь день провел в седле на виду. Да и письменных принадлежностей у него никто не видел. Интересно было взглянуть, что он там написал, но теперь уже поздно. Не отбирать же письмо у того, кто согласился его доставить.
– Ладно. Шохад, расспроси завтра местных, может, кто-нибудь что-нибудь помнит. Понимаю, что сто с лишним лет прошло, но вдруг.
Караванщик молча кивнул.
После ужина солдаты расположились в таких же помещениях, как и в Габате, с квадратными окнами в потолке. Всем, кроме часовых, лейтенант приказал отдыхать, переход через пустыню был очень тяжелым. Сам Алекс, казалось, заснул еще до того, как голова его коснулась положенного в изголовье вьюка.
Утром Алекса разбудили дети. Играя во дворе караван-сарая, они производили изрядный шум. Лейтенант дотянулся до стоявшего в изголовье кувшинчика, но он был пуст, зато мочевой пузырь настойчиво напоминал о себе. Пришлось вставать. Оба часовых встрепенулись, увидев поднявшегося офицера. Алекс кивнул им, приветствуя и одновременно показывая, что их бдительность отмечена начальством. Затянув ремень с кобурой револьвера и надев кепи, Алекс вышел во внутренний двор.
Детские шалости во дворе уже переросли в ссору. На глазах лейтенанта один из мальчишек чем-то запустил в своего обидчика, тот увернулся, и серый кругляш подкатился к ногам офицера. Алекс наклонился и поднял его. Кругляшом оказалась большая оловянная пуговица