К западу от заката. Стюарт О’Нэн
за дверьми роскошь. Хелен, сама элегантность, ждала их в холле. Стройная, большеглазая, раньше она блистала на Бродвее, теперь стала звездой «Парамаунт Пикчерс», известной своим чистым и невинным образом, который она сохранила со времен обучения в католической школе. Скотти утверждала, что помнит ее, хотя, наверное, ей так только казалось благодаря экранным ролям Хелен.
– Мы ласково называли тебя Скотти, – сказала Хелен, беря ее за руку, как тетя.
– Мы и сейчас ее так зовем, – улыбнулся Скотт.
По пути в комнату Хелен и Чарли они миновали бассейн, окруженный искусственным пляжем с ослепительно-белым песком, и джунгли банановых пальм. Как и многое в городе, все это было декорациями, своего рода открытой киноплощадкой, но заметно было, что Скотти впечатлена. Скотт желал одного: чтобы дочери было хорошо, и все же впервые за несколько лет ему хотелось, чтобы она понимала, кто дарит ей это волшебство.
Решено было, что Скотти устроится на новом месте и, возможно, немного поспит.
– Сегодня мы обедаем втроем, – предупредил ее отец, будто желая подготовить. Однако удивляться пришлось ему самому, когда через несколько часов Скотти позвонила и сказала, что в городе двое ее знакомых из Хотчкисса[63]. Нельзя ли им присоединиться?
– Но, Пирожок…
– Пожалуйста, пап!
– Конечно, – согласился он.
По телефону Шейла проявила понимание, да и в ресторане, похоже, не была особенно против незваных гостей. Она оделась не для Скотта, а для его дочери: простое черное платье, украшения из мелкого жемчуга и серебристые босоножки для танцев. Но каким бы скромным ни был наряд, фигуру было не скрыть. Внешностью она не уступала звездам, в кругу которых вращалась, и юноши, вместо того чтобы соперничать за внимание Скотти, не отрывали глаз от Шейлы.
Фитч и Недди. Наверное, Скотт их уже встречал, и даже недавно – в Балтиморе, куда он ездил к Скотти на Рождество; впрочем, тогда он был навеселе и совершенно их не помнил. Высокие, светловолосые, загорелые от походов к острову Санта-Каталины на дядиной яхте, для Скотта они были на одно лицо: нахальные пустозвоны, весь ужин рассказывавшие байки о том, как в Лос-Анджелесе не любят море. Оба приехали из Чикаго, и Скотт представлял их дома́: особняки в самом дорогом районе города с садами, террасами, спускающимися прямо к озеру Мичиган в подражание лучшим домам Ньюпорта[64], ждущие в доках сверкающие парусные и прогулочные лодки, купленные на деньги скотозаводчиков и мясных королей. После Хотчкисса их, конечно, отправят в университеты, не лучшие в стране, но лишь немного им уступающие: Корнелльский, Дартмутский или Брауновский. Затем ребятки вольются в семейный бизнес, будут вести счета, ничем не интересуясь и сохраняя праздный оптимизм спортсменов. У Скотта было несколько приятелей по Принстону, которые обыкновенно проводили лето в Уайт-Бэр-Лейк и Харбор-Спрингс[65], хотя после Краха их семьям пришлось продать дома там. Но и тогда у самих приятелей не было заботы большей, чем решить, кого из девчонок пригласить на танец.
Музыканты заиграли Lovely to Look at[66].
– Мисс
Хотчкисс – элитная закрытая школа для мальчиков. Несколько раз упоминается в романе Фицджеральда «По эту сторону рая».
В начале XX века в Ньюпорте строили дома богатейшие семьи Америки: Вандербильты, Асторы и др.
Уайт-Бэр-Лейк, Харбор-Спрингс – модные в то время курортные города.
Песня Lovely to Look at (