Без дна. Жорис Гюисманс
все ли тебе равно, где прогуливаться; пойдем, уверяю тебя, ты увидишь там кое-что совершенно неожиданное.
– Так ты специально привел меня сюда?
– Да.
– Так бы и сказал. – И вслед за Дез Эрми он шагнул под портик; подвешенная на гвозде, коптящая, масляная лампочка освещала дверь, утопленную в стену – вход в башни.
Долго карабкались они в темноте по винтовой лестнице. Дюрталь уже решил, что сторож ушел со своего поста, но тут за поворотом мерцал огонек, и, повернув, они в последний раз наткнулись на подсвечник, стоящий у двери.
Дез Эрми дернул шнурок звонка; дверь открылась. На высоте их голов появились на ступеньках чьи-то освещенные ноги, туловище терялось во мраке.
– А, это вы, господин Эрми. – Из темноты появилось тело пожилой женщины. – Вот-то обрадуется вам Луи.
– Он там? – спросил Дез Эрми, пожимая руку женщины.
– Он в башне, не хотите немного передохнуть?
– Нет, если позволите – на обратном пути.
– Тогда поднимайтесь до зарешетчатой двери; о, как я глупа, вы ведь знаете это не хуже меня!
– Да… да… до скорого свидания; кстати, позвольте представить Вам моего друга Дюрталя.
Ошеломленный Дюрталь поклонился в темноте.
– Ах, сударь, как это кстати: Луи очень хотелось познакомиться с вами.
«Куда он меня ведет?» – раздумывал Дюрталь, снова пробираясь ощупью, в темноте, за приятелем, то вступая в светлые пятна солнечных лучей, врывающихся сквозь узкие оконные проемы, то погружаясь снова во мрак.
Восхождение казалось бесконечным. Наконец они наткнулись на притворенную дверь с решеткой. Они вошли и очутились над пропастью, на деревянной доске, разделяющей два колодца: один под их ногами, другой над ними.
Дез Эрми, который был здесь как дома, показал жестом на обе бездны.
Дюрталь огляделся.
Он был в середине башни, перекрытой сверху донизу огромными дубовыми балками, бревна были соединены, скованы в форме косых крестов железными брусьями, скреплены болтами, связаны заклепками толщиной в руку. И ни души. Дюрталь прошел по выступу, вдоль стены и направился к свету, проникавшему через поднятые щиты резонаторов.
Нагнувшись над пропастью, он различил под ногами громадные колокола, подвешенные на дубовых, окованных железом поперечинах массивные колокола из темной бронзы, поглощавшей лучи света.
Запрокинув голову, он увидел другую бездну и новые сонмища колоколов; снаружи на них были отлиты выпуклые изображения епископов, а внутри каждого отсвечивало золотистым блеском пятнышко, истертое языком колокола.
Ничто не двигалось; но ветер щелкал лежащими створками резонаторов, крутился в деревянной клетке, выл в изворотах лестницы, врывался в опрокинутые чаши колоколов. Вдруг легкое прикосновение, тихое веяние воздуха скользнуло по его щекам. Он поднял глаза; один из колоколов начинал раскачиваться. И вдруг зазвонил, закачался, и язык его, похожий на гигантскую кочергу, будил