Пещера. Лев Протасов
тайный смысл, либо, не в силах смириться с ним, упорно старалась не замечать.
Вечером семнадцатого числа несчастная в крайне встревоженном состоянии, прикрытая лишь тонкой, до пят, ночной рубашкой, сквозь которую явно просвечивало бледное ее, плотное тело, ворвалась в запертую обитель отца Тимофея. Там некоторое время провела перед иконой Божьей Матери, читая заунывную молитву. Затем разрыдалась, словно совершила один из смертных грехов и раскаивается теперь.
Тут же, не переставая лить слезы, вскочила на ноги, начала вальсировать, кружить по зале, описывая затейливую дугу, потом запела песню весьма легкомысленную, любовную, слегка пошловатую:
За рекой, на горе лес зеленый шумит,
Под горой, за рекой хуторочек стоит.
В том лесу соловей громко песни поет.
Молодая вдова в хуторочке живет.
В эту ночь-полуночь удалой молодец
Хотел быть, навестить молодую вдову…
Молодую вдову обнимать, целовать…
Отец Тимофей в то самое время отдыхал в келье. Услышав пение, в церкви никоим образом неприемлемое, он вышел в среднюю часть храма и обнаружил женщину бьющейся в конвульсиях перед Царскими Вратами. Та, по его мнению, пребывала в помешательстве – сжималась всем телом, дрожала, кольцами переплетая руки и ноги, задирала вверх смятую рубашку, кричала во всю глотку: «Приди, ну приди же, возьми меня!»6, обращаясь, то ли к невидимому, неведомому духу, ее соблазнившему, то ли к священнику, растерянно над ней склонившемуся, и оскверняла себя руками.
Повернулась набок, начала ударять себя головой по груди и спине, в области лопаток, словно шея была сломана. Священник, не зная, что следует предпринять, прочел молитву, но, разумеется, молитва не помогла. Тогда, в надежде, что хотя бы это приведет больную в чувство, несколько раз кряду ударил ее по щекам, не слишком сильно, а она в жутком воодушевлении воскликнула: «Ах, как хорошо, хорошо!». Отец Тимофей, крестясь на ходу, стремглав побежал во двор, к колодцу – холодная вода, думал он, холодная вода поможет прекратить это безумие! Вернувшись с до краев наполненным ведром, отец никого не увидел. Вероятно, за то время, что он отсутствовал (времени же прошло немало, ибо священник, хотя от волнения двигался быстро, являлся почти слепым, потому с трудом ориентировался), женщина пришла в себя, испугалась, бросилась домой. Беда в том, что до дома бедняжка так никогда и не добралась. Слухи о ее пропаже на следующее же утро разлетелись по всему городу, стало известно также о ночном похождении. По различным версиям, женщина утопилась, не выдержав позора, или отправилась бродяжничать – такое нередко происходит с сумасшедшими.
Не далее, чем через неделю, история повторилась, с той лишь разницей, что жертвой стала тринадцатилетняя девочка, дочь какого-то мелкого торговца. Лихорадкой первое время вообще заболевали одни только женщины, у представителей сильного пола подобные
цитата, отсылающая к луденским монахиням, одержимым дьяволом. «Ее жесты были настолько неприличными, что аудитория отводила взгляд. Она выкрикивала снова и снова, оскверняя себя руками: ««Приди, ну приди же, возьми меня!»'» (Роббинс Р. Х. Энциклопедия колдовства и демонологии, 1995 год).