Морской сундучок. Виталий Коржиков
рассвете мы уходили. Берег ещё спал. Но рыбаки уже тянули сети. На корме немецкого танкера снова стоял грузный человек. Он был опять в белой куртке, в колпаке – повара встают рано – и негромко кричал нам:
– Передайте привет онкелю Феде!
Мы кивали, хотя не очень-то поняли, какому онкелю передать привет: нашему Феде или тому, который когда-то после боя наполнял мальчишечьи миски и котелки солдатским борщом. Скорее всего, обоим.
За бортом всё больше дымилась на морозце вода. Над спящим городком всё отчётливее вырисовывался старый вулкан. В одном из домиков у его подножия спал ещё японский мальчик, у которого тоже был теперь свой дядя Федя.
Компас
В полночный зной
В пути со мной
Мечтает компас –
Друг ночной…
Нам светит южная луна,
Пропахшая бананом.
За рубкой южная страна
Нас манит духом пряным.
В иллюминатор
Юг глядит,
Огнями путь усеяв,
А друг поёт,
А друг твердит:
«На Се-,
На Се-,
На Север!»
Там в травах
Свежая роса.
Там пахнут ёлками
Леса.
Он в лес мечтает до того,
Что рвётся вон из ложа,
И стрелка острая его
На ёлочку похожа.
И я у компаса стою,
На вахте сон рассеяв,
И подпеваю, и пою:
«На Се-,
На Се-,
На Север!»
Гость
После долгого плавания в жарких краях мы отправились в Арктику, к полярникам, вышли в Чукотское море и стали ждать ледокола.
Я приготовил с друзьями буксирный трос и посмотрел за борт: не появится ли где-нибудь белый медведь. Вокруг всё сверкало, вспыхивало, толкались мокрые ледяные глыбы: вон поплыл ледяной кашалот, а вон – весь в сосульках – целый ледяной слон.
На палубу один за другим выбегали машинисты – коричневые, только из Индии, – вдыхали снежную прохладу, окидывали взглядом горизонт и качали головой:
– Ну сила!
Но вот вышел из токарной мастерской мой дружок Гриша, хрустнул плечами, упёрся загорелыми руками в борт, кивнул уже было: «Ну…» – и вдруг вскрикнул:
– Ты смотри!
Я оглянулся. Ничего нового. Лёд и вода. Вода и лёд.
– Да вон, левей! – Гриша показал в ту сторону жёлтым задубевшим пальцем.
Тут и я подался вперёд.
К нам несло резную, как дубовый лист, льдину. За ней выныривала усатая нерпичья голова, а на льдине сверкал от солнца белый, прямо сахарный, нерпёныш – белёк.
Нерпа всё прыгала из воды, но только подгоняла льдину.
Нерпёныш тревожно смотрел на чёрный борт, и глаза у него становились большими и чёрными.
– Возьмём? – быстро спросил Гриша.
– Так он же маленький!
– В гости, на часок! – крикнул азартно Гриша. – Спускай трап!
В гости – можно. Я нажал на кнопку, трап со скрипом поехал вниз.
Гриша