Из жизни полковника Дубровина. Николай Шахмагонов
что я вам помог в исполнении вашей миссии. Теперь я могу попросить вас помочь мне!
– Всегда готов, господин барон! – ответил я. – Если это не нарушит интересов…
Барон рассмеялся:
– Мне не нужно, чтобы вы действовали вопреки вашим интересам… Мне не составило бы труда найти для этой цели немецкого офицера. Но я хочу видеть реальную картину событий… Немецкий офицер раздует и переоценит успех. Исказит действительность от восторга, неуспех попытается всячески оправдать… Вы способны быть бесстрастным свидетелем усилий наших войск во Франции…
Я оглянулся на барона. Усмешка бродила у него на губах.
– Я так понял, что я в авангарде проделаю кампанию во Франции?
– А разве это не интересно русским?
– А зачем бы вам все это раскрывать нам?
– Смелый вопрос! Я хочу, чтобы русские имели точную картину событий во Франции. Франция и Англия имеют четыре тысячи восемьсот танков, мы можем выставить только две тысячи двести танков… Но моим партнерам во Франции Народный фронт страшнее наших танков, и это известно в Москве. Я хочу, чтобы в Москве были из первых рук ориентированы о весомости наших предложений о переделе мира… Убедительная победа на Западе сделает более сговорчивым Восток.
– Стало быть, вы должны быть уверены в успехе?
– Затяжная война во Франции для нас поражение… Тогда все карты смешаны, и придется гасить свечи!
Генерал командовал армейским корпусом, но по своему составу это был танковый корпус. Наименование «танковый корпус» еше не было тогда принято в немецкой армии.
Генералу за пятьдесят, он участник Первой мировой войны, довольно типичная биография для высшего немецкого офицера. Кадетский корпус фенрих в егерском батальоне, военная академия в Берлине. В начале Первой мировой войны обер-лейтенант, затем произведен в капитаны, участвовал в боях, потом – штабы. Войну закончил капитаном, до генерал-лейтенанта дослужился в мирное время. В нападении на Польшу командовал корпусом.
Седой, приземистый, с военной выправкой, всегда подтянут, подвижен и даже быстр. Решения принимал не колеблясь, всегда зная, что делает и зачем.
Штатский человек при корпусном штабе – бельмо на глазу. Рамфоринх смягчил мое появление. Он оформил меня представителем компании, подчиненной его концерну.
Генерал был извещен, что я прислан как уполномоченное лицо главы концерна.
Генерал, однако, встретил меня сдержанно.
О том, что выступление назначено на утро, я узнал не от генерала, а от офицеров.
Ночыо сказал мне об этом и генерал, считая нужным поделиться своими соображениями с «человеком Рамфоринха».
– Отмены приказа выступать не поступило… – сказал он. – На рассвете, как только рассеется последний туман, мы начнем… Несколько тысяч бронированных машин должны решить судьбу мира… Мы вступаем в эру войны моторов…
Слова