Сюжет для жизни. Татьяна Бершадская
теперь был «некондиционный» молодой человек.
Бабушка сказала:
– Ты хочешь иметь инвалида? Он же теперь… Всё уже…
– О чем ты, ба? – спросила Маня. – Я его люблю.
– Любовь хороша, когда муж здоров. Люби, мэйделе, но о будущем думай. Макс не будущее, а обуза.
Маня тогда даже и плакать не могла и боялась подумать о главном. А главное состояло в том, что врачи сказали родителям Макса: «Хотите сына спасти – уезжайте за границу. Ему нужно очень серьезное лечение и наблюдение в течение нескольких лет. У нас нет соответствующей аппаратуры, а там ему помогут и на ноги поставят». И все очень быстро закрутилось. Оформлялись документы, платились за каждую малую бумажку совсем немалые деньги – лишь бы ускорить отъезд. И тогда родители Макса решили поговорить с родителями Мани, чтобы забрать её с собой. И тут Манина бабушка начала плести поистине маккиавелиевские интриги! Она поехала к родителям Макса и уговаривала их сказать Мане, чтобы она оставила их сына в покое, на что мама Макса ответила очень красноречиво – распахнула дверь и указала бабушке на выход.
Но ничего все равно не вышло. Манины родители и слышать не хотели ни о каком отъезде дочери. Папа состоял в партии и еще не отошел от «предательства» брата, уехавшего в Австрию в начале 70-х. А тут дочь!
Макс после больницы, худой, зеленый, тоже пришел к Маниным родителям, но с ним вообще не стали говорить.
…Перед отъездом Макса Маня защищала диплом и плохо помнит, как вообще, ей это удалось. Она ходила и делала всё, как сомнамбула, и не реагировала уже ни на что абсолютно, кроме Макса. Он сказал:
– Я пришлю тебе вызов и ты приедешь ко мне, как невеста, Твои родители должны понять и подписать разрешение. Они поймут, вот увидишь. Ты приедешь ко мне в Америку и мы поженимся.
Это был 1977 год.
Глава 3
Она сидела на балконе с сигаретой и чашкой кофе. Перед ней торчала пальма и своими жестяными листьями закрывала обзор. Да и что там обозревать, в этом Яффо?
Арабские подростки орали дурными голосами, гоняя по улице под домом несчастную собаку и улюлюкая ей вслед. А потом начали окружать и швырять в неё камни. Собака завыла, заметалась.
– Эй, придурки, оставьте собаку в покое, – крикнула Маня на своем начальном иврите. И тогда камень полетел в нее, но стукнулся о перила балкона. – Я звоню в полицию, – она показала им мобильник и стала тыкать в кнопки. Сводные братья что-то прокричали ей на своем языке и снова ударился камень о перила. Но они всё-таки удрали, а дворняга поковыляла в другую сторону.
«Все равно они её убьют, – подумала Маня, – не сегодня, так завтра, как Кирюшину черепашку. Господи, что за ублюдки! Откуда такая ненависть ко всему? Какой может быть мир, когда они растут и тренируются убивать кошек и собак, а потом людей, за то, что они другие? А ты, великий наш, всевидящий и всемогущий Бог, всё обещаешь,