Огонь на поражение. Петр Катериничев
ахинею… Страх, ужас, похожий на неотвязный ночной кошмар, овладел его телом, мозгом, – он не мог ни думать, ни говорить. Только предощущение дикой, нечеловеческой боли… В его расширенных зрачках плясали отблески пламени камина – алые язычки в черной глубокой влаге…
– Ты знаешь, Низами, я всегда был уверен, что предашь именно ты. Я не знал кому, я не знал когда, но в главном – даже не сомневался. А когда ты начал создавать свой мост из Азии через Москву на Запад, когда на чал потихоньку оттеснять старых и ставить своих людей, я понял – скоро. И не мешал тебе. Дел у меня, ты знаешь… А лишняя «линейка» под рукой всегда пригодится.
– Ахмед…
– Заткнись! Я говорю. Ты вот мнишь себя умницей, а главного не учел: нашим растительным наркотикам без хорошей переработки – грош цена… Я понимаю, тебе прежде всего нужно было убрать меня, взять дело в руки… Как будто тебе его кто-то отдаст…
Пока ты копошился – я не мешал. От твоих действий тоже прибыль, это лучше, чем ничего. Но главного ты не углядел, умник: будущее за синтетическими наркотиками! Они круче забирают, они много дешевле, их легче транспортировать. И заниматься этим можно только там, где есть аппаратура, – в НИИ, в крупных городах… Вот этим я и занимался. Мою активность заметили. И активизировали тебя, чтобы от меня избавиться. Если бы это даже удалось, ты вряд ли бы прожил много больше. Хотя больше – это лучше, чем ничего.
Ахмед засмеялся, но в его смехе не было ничего веселого.
– А сейчас тобой займутся люди Хлыста… Двое подошли сзади, связали руки за спиной стула, ноги прикрутили к ножкам.
– Ахмед, я прошу тебя, я прошу… Я все расскажу, только не нужно так, пожалуйста… Я сам все расскажу…
– Рассказывай, слушаю. Ребята заняты приготовлениями, они не мешают ни мне, ни тебе. Пустячок, а мне приятно. Да, может, тебе интересно, как мы с Хлыстом целы остались? Чутье, милый, чутье. Оно с годами обретается, а у Хозяина – год за три может пойти… А то и за пять. Мы просто вышли у леска, да обратно – по старинке, пешочком…
– Ахмед! – высоко, надрывно взвыл Низами. Подручные Хлыста деловито взяли инструменты..
– Ax, это… – усмехнулся Ахмед. – Мне нужно, чтобы ты вспомнил все, даже то, чего не было! – Он обернулся к Хлысту, бросил коротко:
– Начинайте!
Человек неторопливо собрал снайперскую винтовку. Готово. Гладит, любуется оружием.
Темнеет. Окна особняка светятся, но плотно зашторены жалюзи. Человек устанавливает инфракрасный прицел.
Неясные мерцающие фигуры. Прицельная рамка перемещается поочередно от одной к другой, пока в ней не застывает голова сидящего на стуле. Две другие фигуры наклонились, и их инфракрасные изображения – всех троих – слились. Это мешает снайперу.
Но вот фигуры отделились. К сидящему движется одна – в руках ее что-то очень горячее, то, что красит все изображение, размывает его. Но снайпер не обращает на это внимания: в прицеле четко зафиксирована голова сидящего. Длинный изящный палец медленно ведет «собачку». Щелчок, и голова в прорези прицела вспыхивает ярко-алым.
Снайпер