Неночь. Джей Кристофф
в небе. От одного его слова по краю лезвия запылали язычки пламени, и мужчина поплелся вперед с лицом, искаженным от праведного гнева.
– Именем Света, остановитесь!
– Ради персиков Трелен, уходим!
Трик запрыгнул в седло Рыцаря и перекинул Мию перед собой, как мешок с изрыгающей ругательства картошкой. А затем, после еще одного удара в бока острыми каблуками, жеребец поскакал, унося парочку прочь, навстречу неминуемой гибели[33].
Отъехав на приличное расстояние, пара сделала крюк, чтобы забрать жеребца Трика – высокого каштанового коня с необъяснимым именем Цветочек, – прежде чем помчаться в пустыню. «Бич ассенизатора» сделал свою работу; погоня гарнизона Последней Надежды длилась недолго и была очень беспорядочной. Вскоре их преследователи исчезли из виду, и Мия с Триком замедлились до рыси.
Пустыня Шепота, как ее назвали, была пустошью, ничего мрачнее которой Мия еще не видывала. Горизонт, иссушенный ветрами, наполненными едва слышными голосами, покрывался коркой, как потрескавшиеся губы нищего. Второе солнце, целующее небо, как правило, предзнаменовало начало холодной зимы в Итрее, но здесь царила жгучая жара. Мистер Добряк, свернувшись в тени Мии, чувствовал себя таким же несчастным, как его хозяйка. Надвинув (украденную, а затем оплаченную) треуголку на лоб, девушка осматривала дорогу впереди.
– Скорее всего, церковники гнездятся на возвышении, – начал Трик. – Предлагаю начать с тех гор на севере, а потом свернуть на восток. После этого, вероятно, нас иссушат до смерти пыльные призраки или съедят песчаные кракены, так что нашим скелетам будет все равно, где им гнить.
Ублюдок слегка взбрыкнул, и Мия выругалась. Ее ноги болели от долгого сидения в седле, а зад готов был помахать белым флагом. Она указала на обломок одинокой скалы в десяти милях от них.
– Туда.
– При всем уважении, Бледная Дочь, я сомневаюсь, что величайший анклав убийц в этом мире расположился в такой близости к вонючим свинофермам Последней Надежды.
– Согласна. Но мне кажется, что нам стоит разбить лагерь. Похоже, поблизости есть родник. И могу поспорить, что сверху открывается хороший вид на Последнюю Надежду и пустыню.
– Мне казалось, мы следовали за моим чутьем?
– Я предложила это лишь в интересах того, кто может нас слышать.
– Слышать?
– Мы же сошлись на том, что это испытание, верно? Что Красная Церковь проверяет нас?
– Да, – двеймерец медленно кивнул. – Но в этом нет ничего удивительного. Твой шахид ведь готовил тебя к предстоящим испытаниям?
Мия резко дернула за поводья, когда Ублюдок попытался развернуться в пятый раз за пять минут.
– Старик Меркурио обожал устраивать проверки на прочность, – ответила она. – Каждая минута могла быть неким замаскированным испытанием[34]. Но дело в том, что он никогда не давал мне задач, с которыми я не могла бы справиться. Вряд ли Церковь чем-то отличается. Итак, какова наша единственная подсказка? Какая часть головоломки стала общей для нас?
– Последняя
Ашкахская империя управляла миром около семи веков; период, который рассматривается учеными как выдающаяся эпоха достижений науки и темных искусств. Ашках был обществом колдунов, чьи дерзкие начинания в области магики – или механики, или подставьте любой другой термин, который придется вам по вкусу, – не только затмили слабые чаротворные обряды лиизианских волхвов, но и изменили форму самой реальности.
К сожалению, как это часто бывает, когда смертные балуются с материями, сотканными самими богами, в конечном итоге кто-то или
А есть и такие, кто говорит, что кто-то из колдунов просто облажался.
Очень, ОЧЕНЬ сильно.
Меркурио называл эти испытания «охотой за сокровищами», и хоть они варьировались по степени трудности и опасности для жизни и конечностей, злоключения Мии почти всегда начинались одинаково: она просыпалась с головной болью в незнакомой обстановке. Однажды, после урока по основам магнетизма, она очнулась в кромешной тьме городской канализации с одной лишь железной шпилькой и кусочком мела в качестве вспомогательных средств для поиска выхода. После шести месяцев обучения древнеашкахскому языку Мия проснулась на глубине пяти миль в некрополе Годсгрейва, чтобы обнаружить наполовину заполненный бурдюк воды и указания, как найти выход, написанные на ашкахском.
Естественно, хоть Меркурио и называл это «охотой за сокровищами», единственной наградой, которую можно было заполучить после пройденного испытания, было «продолжение существования». Тем не менее это помогало ученику стать необычайно самоотверженным.