Путевые записки эстет-энтомолога. Виталий Забирко
«поза посадки на цветок» с полусогнутыми лапками, вот-вот готовыми коснуться цветка, и чуть наклонёнными вперёд плоскостями крыльев, будто тормозящих полёт парусника перед посадкой. И хоботок, хоботок обязательно вытянуть в струнку, словно парусник собирается воткнуть его в нектарник. (Чёрт побери, не видел я здесь ни одного цветка! Может, мой парусник – некрофаг, но я этого и знать не хочу. В эстет-энтомологии всё должно быть красиво!)
Я зафиксировал парусника и принялся рассматривать его под микроскопом. Чешуйки на крыльях представляли собой прозрачные мельчайшие кристаллы тетрагональной формы с практически симметричными гранями. Перемещая окуляр по отношению к осветительной лампе, я попытался найти угол преломления света в чешуйках, при котором бы достигалась дисперсия. Однако мои глаза так и не увидели цветовой радуги дисперсного света, а неожиданно получили световой удар отражённого. Минут на десять я ослеп. Когда же световой шок прошёл, я, трясущимися от предвкушения открытия руками, уменьшил яркость освещения на два порядка и стал более детально рассматривать чешуйки парусника. Прозрачные четырёхгранные пирамидки чешуек обладали аномальным оптическим свойством: они не преломляли свет, зато под определённым углом плоскость кристаллов полностью отражала его. Ай да парусник! Это же скрытый эффект парусника экстракласса! Световой убийца. Достаточно сфокусировать отражённый свет в одной точке, как объект, попавший в фокус, ослепнет навсегда.
Я понял, что поза, придуманная мною паруснику, никуда не годится. Если я хочу получить экземпляр экстракласса, то вручную мне не справиться. И хоть я не любил при мумификации пользоваться техникой – ручная работа своей филигранной незавершённостью придаёт бабочке вид живой, что сродни искусству, в то время как автоматика, в своём стремлении к абсолюту линий и форм, мертвит насекомое, превращая его в муляж, – пришлось распаковать компьютер и подключать его к работе.
Восемнадцать часов компьютер манипулировал с парусником, по миллидолям изгибая его крылья, чтобы совместить отражённый свет всех чешуек в фокус. Наконец он закончил работу. Шесть крыльев парусника были выгнуты странным цветком, неподобающим по форме летящему насекомому. Но эффект превзошел все ожидания. Под каким бы углом сверху не падал свет на крылья, он собирался в двадцати метрах впереди насекомого в испепеляющий фокус. Видимо, не прав я оказался в первоначальной оценке свойств граней чешуек. Разные грани у них выполняли разные функции, иначе бы получилось четыре фокуса. Отражающей была лишь одна грань, а три другие всё же преломляли свет и направляли его через четвёртую, совмещая с отражённым, потому что сила светового потока обладала такой мощью, что даже на расстоянии двух метров поток прожёг дыру в пологе палатки. Представляю, что делается в фокусе, рассчитанном компьютером!
Дальше я работал с парусником вручную, освещая его только снизу. Кропотливо придавая его телу вид атакующего хищника с плотно