Созидательный реванш. Юрий Поляков
начинал строить эти места и не считает возможным уехать оттуда. Ханты-Мансийск выглядит сегодня как какая-то северная Швеция, у людей высокий уровень жизни. Он создал галерею, купил работы старинных русских мастеров. Мне в голову не приходило, что у нас может быть такой же подход, как в Арабских Эмиратах, когда думают о будущем. Но нельзя сказать, что эта экспедиция вызвала большой интерес в Москве.
Один этап экспедиции был в Тюмени. Бывшему в то время губернатором Собянину задали вопрос: «Какие у вас отношения с местными олигархами?» Он очень точно ответил: «Они живут не у нас, они живут в Москве или за границей, а мы живем на налоги от своего труда и на них строим свой город…» Но я думаю, что людям нужны личности – герои, которые пришли, победили, защитили. Это все глаголы не нашего времени.
– Политика СМИ сегодня, конечно, изменилась по сравнению с девяностыми годами. Но чаще это имитация государственного подхода. Вот пример. Состоялась встреча президента Путина с творческой интеллигенцией в рамках столетия академика Лихачева. На ней кое-что было сказано по поводу конфликта СТД и питерского Дома ветеранов сцены. Но в основном говорили о другом. Единодушно, независимо от политических и эстетических пристрастий – о тлетворном влиянии телевидения. А еще был прочувствованный монолог Путина о необходимости строительства русского мира, о необходимости консолидации людей вокруг русского языка, русской культуры… Журналистов туда нагнали тучу, одних камер штук двадцать. Я срочно в номер, чтобы всех опередить, пишу отчет, «Литературная газета» выходит под шапкой «Мы русский мир построим»… И что же? Опережать-то было некого! Ни одна газета, ни один канал ни слова не сказали ни о президентском проекте строительства русского мира, ни о телевизионном беспределе… Только о том, как Калягин что-то там не поделил с ветеранами сцены… Получается, «неформат» распространяется даже на президента? Это очень опасно!
– Мне думается, что сама атмосфера, которая создана за последние годы в обществе, и определила ценность того, что есть в нашей жизни самое главное. Недавно я разговаривал с журналисткой из одной московской газеты, два часа убеждал ее, что пиар – это не журналистика, это два разных вида деятельности. Ты не поверишь, я ей объяснял, а она мне говорит: хорошо, что вы мне объяснили, а то у нас в газете больше платят за заказной материал, то есть оценка совершенно другая.
Смещение этих понятий и ценностей приводит к такой ситуации, в которой мы сегодня оказались. У меня вопрос: как ты думаешь, можем ли мы когда-нибудь прийти к нормальным отношениям общества с властью, общества с прессой?
– Думаю, да. Во-первых, власть и СМИ должны прийти к такому примерно соглашению: власть не покушается на свободу слова, но свобода слова не покушается на государственность. Во-вторых, информационное пространство должны формировать люди, которые по мировоззрению, целям, принципам неразрывно связаны с нашей страной. К сожалению, у нас сейчас влиятельная политическая