Система современного римского права. Том IV. Фридрих Карл фон Савиньи
si ei restituisset, distraxisset, et pretium esset lucratus».
Здесь, правда, употреблено одно выражение, которое обозначает условное отношение. Если бы поэтому мы попытались предположить противоречие с предшествующими фрагментами, это было бы весьма сомнительно вследствие того, что автором одного из указанных фрагментов также является Ульпиан. Если бы мы ради предотвращения этого противоречия попытались предположить, что здесь при просрочке в случае исков in rem силу имело иное право, чем при просрочке в случае обязательств и в случае недобросовестного владельца, данное предположение было бы ничтожным и неправдоподобным.
Однако мы можем избежать этих трудностей посредством следующего объяснения фрагмента, приведенного последним, которое вместе с тем позволяет примирить существующие здесь разногласия. «Si forte distracturus erat» означает дословно «если покажется возможным, что он продал бы» (т. е. «forte» означает «быть может, возможно»). Итак, предположив, что ответчик в отдельном случае смог бы доказать, что истец точно не продал бы, то благодаря этому доказательству (которое, разумеется, можно было привести в крайне редких случаях, и потому оно было несущественно практически) исключалась бы возможность продажи, на которой должна основываться вся обязанность. Тогда это ограничение можно было бы без всяких опасений привнести и в другие случаи, в которых возможность выражена как мотив, а не как условие. То же, что она не упоминается в этих случаях, удовлетворительно объясняется вышеназванной редкой применимостью. Этим же обстоятельством объясняется также и то, что в столь многих фрагментах о просрочке в обязательствах говорится о безусловной обязанности должника возместить случайную гибель вещи, вследствие чего, кажется, не остается места для какого-либо ограничения. Вместе с тем это объяснение было бы применимо и к трудному фрагменту у Ульпиана об actio quod metus causa и устраняло бы любую видимость его противоречия другим фрагментам. Примером (все же крайне редкого) доказательства ответчика могло бы быть следующее. У недобросовестного владельца виндицируют ленную землю или землю по фидеикомиссу или даже fundus dotalis. Огонь уничтожает строения вследствие попадания молнии (т. е. случайно). Здесь возможность продажи можно опровергнуть неотчуждаемым характером земельного участка. Но даже без предпосылки неотчуждаемого по юридическим причинам предмета доказательство невозможности отчуждения можно представить себе так: например, если истец в течение всего времени, когда имели место недобросовестное владение ответчика или просрочка, жил вдали от родины, не оставив уполномоченного, который мог бы совершить продажу от его имени.
Если принять это объяснение, то во всех случаях строгой обязанности дело выглядело бы так. Обязанность была бы безусловной, поскольку истцу (чтобы воспользоваться ею) не надо было бы приводить особое доказательство. Основанием обязанности было бы лишение правомочного лица возможности до этого продать спорную вещь и тем самым предотвратить любой ущерб своему имуществу. Эта возможность подразумевается в общем сама собой, и только в редких случаях, в которых ответчик доказывает, что возможность отсутствовала, отпадает также и обязанность возмещения, обоснованная этой возможностью.
II.