Квадратное время. Павел Дмитриев
может о подобном эффекте! Только чудом или инопланетянами такое объяснить можно, и никак иначе.
– А назад откинуться? – с плохо скрываемой надеждой спросил Гвидон.
– Как только ни пытался, – неподдельно расстроился я. – И так заходил, и иначе, и ждал, и прыгал… В общем, все, что мог, сделал. Ничего не помогло.
– Галоши не заливаешь?{57}
Пахан поймал мой взгляд, но я понял смысл вопроса по интонации и не подумал лукавить.
– Хоть чем поклянусь! – И добавил, попробовав призвать в союзники логику: – Если бы мог, зачем год в Шпалерке болтаться? Объяснился бы с чекистами: так, мол, и так, вышло чудо чудное, пользуйтесь, пока можно. А без дороги назад… Еще и документов нет.
Князь явно расстроился.
– Но погодь… Вот не ковырнула бы моя братва твои картинки, так бы и сдался в ЧК?
– Ну да, – не стал запираться я. – Сами же видели, как документы оформлены, так что надеялся – поверят… Почему нет? Со знанием будущего многих ошибок можно избежать, миллионы людей спасти, ресурсы сохранить, если повезет – построить социализм не как получилось, а правильно, например по-шведски или по-китайски.
– Ладно, брякай, что же нас ждет, – поморщился от моего пафоса пахан. – И без туфты!
Подробный рассказ о будущем я построил в минорном ключе, что-то типа «дела в колхозах шли плохо, не сказать что совсем плохо, можно даже сказать – хорошо, но с каждым годом все хуже и хуже». То есть ничего не утаивал, но аккуратно преувеличил – да и преувеличил ли на самом деле? – быстро нарастающую жесткость расправ советского правительства с уголовным и политическим элементом в ходе реализации ошибок коллективизации, перегибов индустриализации, борьбы с голодом, великой чистки тридцать седьмого года, строительства заполярных железнодорожных магистралей и добычи золота на Колыме. Не забыл в деталях описать Отечественную войну, вытянутую героизмом миллионов простых людей. Под конец устал шевелить языком, да и пахан явно вяло реагировал на события за горизонтом собственной жизни. Поэтому по основным вехам истории развитого послевоенного социализма я прошелся, не вдаваясь в детали. Закончил перестройкой и расколом былой империи на кучку с трудом уживающихся между собой республик.
На грузинской войне две тысячи восьмого года Князь Гвидон совсем погрустнел. Не иначе как осознал, что время крутых перемен не для пенсионеров, а шансы пожить в свое удовольствие в замешивающейся круговерти до безобразия невелики. Но вместо уточнений событий ближайших лет удивил меня приземленным и в то же время актуальным вопросом:
– А нонче куда податься надумал?
– Не знаю, – честно признался я, лихорадочно продумывая действия, которые не должны были идти вразрез с планами урки и оставили бы мне хоть относительную свободу. – Очень уж не понравилось мне в гостях у ЧК. Боюсь также, что с документами, что без – сперва допросят качественно, с пристрастием, а потом расстреляют на всякий случай. То есть помочь стране хочется, но не ценой же здоровья или жизни!
– Барно! –
Заливать галоши – обманывать.