Кровь за кровь. Райан Гродин
в постоянном движении. Бархатистые волосы раскачивались при ходьбе, так прекрасно сливаясь с тенями, что на долю секунды Лука задохнулся от страха: вдруг и сама девушка сейчас просто растворится. Но её очертания никуда не делись, когда она оказалась на другой стороне и осмотрела окрестности, прежде чем поманить Луку старым сигналом Вермахта.
Где не-Адель выучила ручные сигналы Вермахта? Если на то пошло, где она вообще выучила всё, что знает? Как устраивать диверсии, перепрыгивать стены, переплывать рвы, скручивать противника с заметно большей мышечной массой… Насколько Луке было известно, Союз немецких девушек ничему подобному не учит юных фройляйн.
Кто, черт побери, эта девчонка на самом деле?
– У тебя есть имя? – спросил Лука, догоняя не-Адель.
– Зачем мне его называть? Ты не утруждаешь себя именами.
В чём-то она была права.
– Пожалуй, «не-Адель» звучит не так уж плохо. – Лука пожал плечами.
– Если не перестанешь говорить по-немецки, я сброшу тебя в канаву, – прошипела она, продолжая бежать вперёд.
Лука – наполовину ослеплённый рукавами куртки, задыхающийся от запаха мокрой кожи дохлого животного – шёл за безымянной девушкой и раздумывал над возможными действиями:
Вариант 1: Взять верх над фройляйн. (Поправка: попытаться взять верх над фройляйн. В переулке она уже смогла надрать ему задницу). Позвать солдат. Надеяться, что они не умрут со смеху, выслушав его историю о том, как она сменила кожу.
Вариант 2: Оставить всё так и посмотреть, куда это приведёт.
Пока что вело их на юг, они осторожно крались вперёд со скоростью два сантиметра в час. Через каждые несколько шагов не-Адель давала ему знак остановиться. Луке приходилось прятаться в темноте, пока она разведывала обстановку. Когда мимо кто-нибудь проходил, девушка проделывала тот же трюк, что и в переулке – прижималась к нему практически в поцелуе, морщила нос от запаха дерьмовой-влажной-кожи. Лука не знал, что делать с её близостью. Она обжигала его, как когда-то было в поезде, на борту «Кайтена», в бальном зале. Его тело поражали остаточные чувства: любовь, смешанная с ненавистью и приправленная шоком.
Кто, чёрт побери, эта девушка? Почему ему, как прежде, хочется её поцеловать?
«Не-Адель – это не Адель», – повторял он себе снова и снова, пока стоял неподвижно, не показывая ни единой эмоции, ожидая, когда опасность исчезнет.
Они пробирались через город. Сквозь кварталы, через переулки, мимо парков, по мостам, медленно, медленно. Стояла глубокая ночь и на небе сияли звёзды, когда они добрались до токийского порта, остановившись через улицу от доков. Лука не был архитектором, но мог с точностью сказать, что эти доки – послевоенное дополнение к водным путям японской столицы, с блестящими фонарями и необработанными досками. Несколько десятков лодок – пассажирские паромы, рыбацкие судна, лоснящиеся моторные лодки – выстроились вдоль пристани.
– Значит, так? – Лука кивнул в сторону доков. – Мы украдём лодку?
Девушка обернулась к нему. Тонкие ноздри затрепетали.
– Кажется,