Арминута. Донателла Ди Пьетрантонио
плававшая в лужице подливки ноздреватая фрикаделька. Сразу стало понятно, что состоит она из размоченных крошек черствого хлеба, среди которых изредка попадались волокна мяса. Мы ели фрикадельки из хлеба вприкуску с хлебом, макая его в соус, чтобы хоть чем-то набить живот. Через несколько дней я уже научилась бороться за еду и не выпускать из виду свою тарелку, чтобы чья-нибудь вилка не совершила на нее набег. Но у меня все-таки что-то пропадало, и мать своей рукой пополняла мой скудный рацион.
Мои первые родители только после ужина вспомнили, что у них в доме нет для меня кровати.
– Сегодня будешь спать со своей сестрой, ничего, вы обе худенькие, – заявил отец. – А завтра будет видно.
– Придется лечь валетом, иначе не поместимся, – объяснила мне Адриана, – голова одной к ногам другой. Ну, ноги-то мы вымоем, – успокоила она меня.
Мы мыли ноги в одном тазике, она старательно и долго оттирала грязь, скопившуюся между пальцами.
– Смотри, какая черная вода! – рассмеялась она. – Это от моих, твои и так были чистые.
Она раздобыла мне подушку, и мы, не зажигая свет, вошли в комнату, где уже сопели во сне мальчишки и стоял резкий запах подросткового пота. Перешептываясь, мы улеглись валетом. Матрас, набитый овечьей шерстью, стал от старости комковатым и промялся в середине. Меня обдало прежде незнакомым отвратительным запахом: за многие годы матрас насквозь пропитался мочой. Комары жаждали моей крови, я попыталась спастись от них, укрывшись простыней, но Адриана натянула ее на себя.
Внезапно она дернулась всем телом, словно хотела скатиться с кровати. Я тихонько передвинула ее ногу и прижалась щекой к ее пятке, прохладно пахнувшей дешевым мылом. Почти всю ночь, стоило ей только шевельнуть ногой, я чувствовала прикосновение грубой кожи, чувствовала, как меня царапают шершавые края обломанных ногтей. Я подумала, что у меня с собой есть ножницы, и надо бы ей их дать.
Почти полная луна заглянула в открытое окно, проплыла мимо и удалилась. Осталась только ее свита – звезды, и смутная надежда на то, что если на небе и есть дома, то их совсем немного.
«Завтра будет видно», – сказал отец, но потом забыл. А мы с Адрианой ничего не просили. Каждый вечер она подкладывала мне под щеку свою пятку. И это все, что было у меня в этом темном лесу, наполненном человеческим дыханием.
5
Внезапно я почувствовала под боком что-то мокрое и теплое, оно увеличивалось в размерах, и я вскочила с кровати. Пощупала у себя между ног: сухо. Адриана пошевелилась в темноте, но не проснулась. Сдвинувшись на самый край, она продолжала спать как ни в чем не бывало. Немного погодя я тоже кое-как устроилась на кровати, стараясь занимать как можно меньше места. Теперь мы обе лежали вокруг мокрого пятна.
Запах постепенно уходил, мало-помалу испаряясь при каждом дуновении сквозняка. Ближе к рассвету один из парней, я не разобрала кто именно, несколько минут тяжело и беспокойно ворочался и стонал.
Утром Адриана проснулась и замерла, не поднимая головы с