Арминута. Донателла Ди Пьетрантонио
давно забыла о том, что устраивала брату эту маленькую пытку, вспомнила случайно только сейчас, когда он уже взрослый и ему пошел третий десяток. Я сидела с ним на скамейке рядом с домом, в котором он сейчас живет, и заметила у него синяк, почти такой же, какие когда-то оставляла я. На сей раз я была ни при чем: он ударился об угол тумбочки.
Все были в восторге: курица на ужин – это что-то новенькое. Адриана гадала, не наступило ли среди лета Рождество. Я боролась с голодом и одновременно с отвращением, ведь я видела, как курицу потрошили, как ее кишки свисали с краев раковины, среди грязных чашек, оставшихся после завтрака.
– По ножке – папе и той, которая сегодня упала в обморок, – огласила свое решение мать.
Грудку отложили на завтра; остальные куски были намного меньше и костлявее. Один из братьев, которого звали Серджо, немедленно взбунтовался.
– Если она больная – с нее хватит и бульона, ножка ей ни к чему, – заявил он. – Положи мне: я сегодня помогал переезжать тетке с верхнего этажа, а денежки, которые она заплатила, забрала ты.
– Между прочим, из-за тебя пришлось ломать дверь в туалет, – вмешался другой, тыча в меня указательным пальцем. – Какой-никакой, а ущерб. Может, его оплатит тот, у кого она жила раньше?
Отец заставил его сесть, хлопнув по макушке, и тот замолк.
– Мне расхотелось есть, – сказала я, повернувшись к Адриане, и убежала в комнату. Через некоторое время она пришла ко мне и принесла кусок хлеба с маслом. Она стала прихорашиваться и надела юбку, которая явно стала ей коротка.
– Давай ешь быстрее и одевайся: мы идем на праздник, – скомандовала она, сунув мне тарелку.
– Какой?
– Нашего святого покровителя. Ты что, не знала? Не слышишь, оркестр играет? Там, на площади. А сейчас петь начнут. Но мы туда не пойдем, Винченцо поведет нас на аттракционы, – шепнула она.
Спустя полчаса рыбий скелет на виске Винченцо уже поблескивал под разноцветными огнями на просторной площадке, где раскинули табор цыгане. Винченцо был единственным из мальчишек, кто не стал оспаривать у меня право на куриную ножку. Он не позвал с собой братьев: с ним были только мы – Адриана и я. Он подсчитал мелкие монеты, которые неведомо как сумел скопить, задержался ненадолго около билетера, с которым, видимо, был давно знаком. На вид они казались сверстниками, у обоих была загорелая кожа. Они вместе покурили, цыган взял деньги за первый круг и разрешил дальше кататься бесплатно.
Меня никогда не пускали на карусель, мать говорила, что это слишком опасно: ребенок ее подруги прищемил большой палец, закрывая защитную перекладину. Адриана, которая уже не раз каталась на аттракционах, помогла мне устроиться на сиденье и защелкнуть замок.
– Крепче держись за цепи, – посоветовала она и заняла место передо мной.
Я мчалась на карусели между ней и Винченцо: они посадили меня в середину, чтобы мне было не так страшно. Взлетая ввысь, я почти испытывала счастье: все произошедшее со мной за