Вывоз мусора. Константин Шеметов
от нападавших листьев Земля становится тяжелей, и время на ней замедляется. Замедляется, а в интервале между влюблённостью и равнодушием у них – вывоз мусора. Процедура тревожная, местами опасная, и неизвестно, чем всё закончится.
Наступила осень. Работы у Тони прибавится. Как и грязи.
III. Грязь
…Прохожих осыпало снегом, который под их ногами превращался в грязь.
Тони, как и все депрессивные люди, страдал от неспособности наслаждаться жизнью – вот что он думал о себе, и не зря. Гомес необычайно остро реагировал на грязь, а грязь так или иначе связывалась у него с РФ. В более широком плане – с диктатурой, озлобленностью населения, запущенностью мысли, науки, быта и так далее. Ведь пример заразителен: страны-изгои с удовольствием подражали русскому похуизму.
И не только изгои. Насколько он мог заметить, Европа и Португалия, в частности, скатывались туда же. Никто не хотел жить по средствам, левые партии брали верх, а коалиции с правыми топтались на месте. Иными словами, грязь, от которой давно уже избавились в США, прекрасным образом обитала в голове у европейцев. Её никто не вывозил. Более того, она прибывала извне (Аллах бах-бах), а от пособий чище не становится.
Наступил ноябрь. Год назад, в 2014-м, он как раз занимался визой, продавал квартиру и как-то пытался достучаться к Эл, но так и не достучался. Баффи, как и её прототип-астероид, кружила в окрестностях Плутона. В данном случае – вымышленного Плутона: чёрт знает где, увлечённая идеей русского превосходства и притянутая к идиотизму гравитацией Гостелерадио.
Прошёл год, и вот всё кончено. Элла притянута, а он наблюдает из своей свалки демонстрации Левого блока (Bloco de Esquerda). Начавшись в Лиссабоне, они докатились до Порту, и даже в крохотном Vila do Conde нет-нет да и развевались красные флаги популистов.
И ладно бы флаги, 24 ноября, во вторник, Тони снова попал на «пикет». В этот раз он переместился к дому Волошина в Коктебеле (Украина, Крым). Тони стоял лицом к морю. Набережная была пустынна. Собака да с десяток котов с надеждой взирали на него, но дать им было нечего. В карманах комбинезона оказались лишь перчатки из плотного брезента, защитная маска (по какой-то причине Гомес не надел её, а зря) и «Элементарные частицы» Мишеля Уэльбека (издание «Иностранки» – изрядно потрёпанное, с пометками на полях и с загнутыми через раз страницами). Тони любил эту книгу, помнил, где и когда купил её (в книжном РГГУ, шёл снег, приближался к концу две тысячи седьмой, но красочные витрины, как и люди вокруг – что неизбежно в обществе без цели, – лучились искусственной радостью), и не раз перечёл её с тех пор. Возможно, «Частицы» как раз и определили его будущее как учёного. Во всяком случае, Уэльбек и его персонаж – биолог Джерзински стали надолго его друзьями; да и сейчас оставались ими.
Справа от Тони нависал наполовину скрытый облаками Карадаг, слева источал мудрость Максимилиан Волошин (как и при жизни, необъятный, но уже в бронзе), зато чайки над пристанью неистово метались туда-сюда, хотя бы как-то оживляя