наша боль, наша связь, наш смысл. Мелонава
неравнодушные жители, которые приносят цветы в память о погибшей. Мы призываем вас быть аккуратными на дороге.
– На Тульской… – я снова почувствовал болезненный импульс, но в разы сильнее. Я сглотнул невидимый ком, подступивший к моему горлу. Какая-то часть меня говорила ни в коем случае не смотреть на отца, но другая, которая в итоге победила, заставила меня взглянуть на него. Отец, казалось, никак не изменился в лице. Но я заметил, как были напряжены его пальцы, а взгляд был направлен будто бы не на экран телевизора, а куда-то через него. Он сам когда-то научил меня подмечать эти детали.
– Да, – тихо сказал он. – На Тульской. Рядом с нашим старым домом.
…
– Артур, спасибо, что согласился задержаться, – с улыбкой произнесла Анастасия Борисовна.
– Да ничего, нельзя же было заставлять вас убирать все столы одной. В следующий раз подумаете, прежде чем отпускать всех пораньше, – сказал я не со зла, а, скорее, из-за беспокойства. Дело в том, что начальница всегда без особых проблем отпускала работников до закрытия. А, например, сегодня оказалось, что в кафе под конец дня никого не осталось. Так что я решил задержаться и помочь Насте убрать столы. В любом случае, для меня это был хороший повод подольше не возвращаться домой.
– Да… – ответила начальница и засмеялась, – ну что поделаешь, такой уж я человек!
– Вы хоть когда-нибудь бываете строгой? – я удивлённо поднял бровь.
– Ну, как сказать, – Настя наклонила голову, – бываю, просто тебе не приходилось это видеть.
– Даже так? – с лёгкой улыбкой спросил я.
– И лучше не видеть! – ответила начальница и засмеялась. Я лишь улыбнулся.
– Вот как.
– Ты всё ещё рисуешь? – спросила она неожиданно.
– Когда как.
– Здорово. Знаешь, муж предлагал заказать для украшения «Места» картины у городского художника. Но я не люблю эту пошлятину. Мне было бы гораздо приятнее, если бы стены нашего кафе украшали работы такого милого мальчика, как ты. Я уверена, что ты скрываешь от нас огромный талант!
– Вы преувеличиваете, – ответил я, немного смутившись, – ничего я не скрываю. Да и готовых картин у меня нет, одни черновики. Все мои картины остались в художке. Я просто любитель. Нечего мне скрывать…
– Я поняла, поняла, можешь не продолжать, – ласково сказала Настя.
…
Я ехал домой на автобусе, опустив голову на стекло и наблюдая за хаотичными огоньками, которые сменялись так быстро, что я не успевал ничего разглядеть. От неровной дороги меня клонило в сон. Я облокачивался на стекло автобуса, а на очередной кочке больно бился головой. Затем всё по новой. От таких манипуляций я вошёл в непонятное задумчивое состояние, граничащее с дремотой. Мысли спутались в голове, и я стал прокручивать недавние диалоги. Я и не вспомню, когда успел рассказать Анастасии Борисовне о своём прошлом деле – рисовании. Это действительно яркий