Суворовский алый погон. Николай Шахмагонов
СВУ) был мой сын.
Суворовцы нового набора ничего этого не знали, а слушали лишь рассказы о тех страстях, которые им доведётся испытать уже в ближайшие дни, когда явятся в училище такие вот Грузовы, что описаны Куприным. Быть может, придётся подставлять головы под «маслянки» – удары по голове сначала концом большого пальца, а потом дробно костяшками всех остальных, сжатых в кулак.
Наумов стал пугать и какой-то ещё совсем неизвестной ребятам «присягой», заключающейся опять же в жестокостях. Тут уж стали и другие рассказывать понемногу. Просачивались из войск слухи. Собираются, мол, старослужащие и вызывают молодого солдата. «Письма домой пишешь?» А тот и не знает, как правильно отвечать. Наугад говорит: «Пишу!» Приговор «старичка»: десять горячих за перегруз почты. И снова вопрос: «Так пишешь домой или нет?» «Молодой» отвечает: «Не пишу!». И снова приговор: десять горячих за непочтение к родителям».
Ну а десять горячих – это у кого и на что фантазии хватит. Ложку раскаляли и били ею по мягкому месту, а то и кружкой, словом, что под руку попадётся.
Ну что тут сказать? О чём могли подумать ребята, которые только что стали суворовцами? Ведь они вливались уже в учебный поток. В училище было две роты выпускных, две роты предвыпускных и одна рота, в которой учились сверстники суворовцев вновь набранной роты.
Причём все роты были ротами «семилеток», такое название надолго укоренилось в связи с начатыми новыми наборами после восьмого класса на три года. Таких суворовцев меж собой окрестили «трёхлетками».
Вот так. Рота из ста человек, причём ещё не сколоченная, не слившаяся в единый коллектив, оказывалась против пяти рот, прошедших, пусть и не очень жёсткие, но и не снившиеся на гражданке огни и воды.
А Наумов продолжал нагнетать.
– В роте нас трудно достать. Здесь командиры. А вот кто попадёт в санчасть, там держись.
Ну что же, оставалось ждать. А так хорошо всё начиналось…
Глава пятая
Кутузовцы
Разговоры о том, что будет, когда вернутся после каникул в училище суворовцы всех пяти рот, если и не так уж чтоб очень пугали, то, во всяком случае, не придавали оптимизма.
И вот этот день настал. Отпускники собирались в училище с раннего утра. Кто-то прибывал на скором поезде со стороны Ленинграда, кто-то на электричке из Москвы. Меньшее число ребят возвращались в Калинин на автобусах из районных городков и сёл Калининской области.
Они быстро заполнили училищный двор. Доложив о прибытии дежурному по училищу, а затем ответственному офицеру-воспитателю в роте, выходили на улицу, где встречались с друзьями из других рот. Они держались чуть-чуть развязно, насколько это было допустимо в стенах училища, белые гимнастёрки – отутюжены, брюки – заужены.
Суворовцев роты нового набора можно было сразу отличить не только по новенькой, с иголочки и ещё не «севшей» на них, не «влитой» форме, не только по довольно робкому поведению,