Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова. Леонид Млечин
сблизить позиции президента Пакистана Айюб Хана и премьер-министра Индии Лал Бахадур Шастри. И ему удалось добиться успеха – была подписана Ташкентская декларация. Но, к несчастью, в эту же ночь индийский премьер-министр умер.
Косыгину в июне 1967 года поручили встретиться с американским президентом Линдоном Джонсоном – после шестидневной войны на Ближнем Востоке, когда Израиль разгромил арабские армии. Ему же досталась почти невыполнимая миссия – договариваться в 1969 году с китайцами после боев на острове Даманском. В конце марта в советское посольство в Пекине позвонил Косыгин. Трубку снял дипломат Алексей Иванович Елизаветин. Несколько расстроенный Косыгин сказал:
– Я имею поручение Политбюро переговорить лично с товарищами Мао Цзэдуном или Чжоу Эньлаем. Мы пытались связаться с ними по аппарату ВЧ-связи, но на телефонной станции в Пекине сидит какой-то хам, отвечает грубо и отказывается соединять меня с ними. Чем может помочь посольство?
Елизаветин объяснил, что теперь связаться с китайскими руководителями без предварительной договоренности с МИД едва ли возможно. Посольство попросило устроить разговор. Китайский чиновник высокомерно ответил:
– Никакого разговора по телефону быть не может. Если у советской стороны есть что сказать китайскому руководству, то это следует сделать по дипломатическим каналам.
Это был невежливый отказ, о чем Елизаветин доложил Косыгину по телефону в сдержанных выражениях, исходя из того, что переговоры по ВЧ-связи китайцы, естественно, прослушивают.
Первая удобная возможность поговорить с китайцами возникла во время похорон вьетнамского лидера Хо Ши Мина. В Ханой прилетели и Косыгин, и Чжоу Эньлай. Советские дипломаты предложили китайцам организовать встречу, вспоминал посол Валерий Васильевич Цыбуков, сотрудник секретариата Громыко.
Китайцы долго не отвечали. Косыгин полетел домой. Когда он уже сделал промежуточную посадку в Ташкенте, Пекин сообщил, что Чжоу готов встретиться. В политбюро считали, что Косыгину не к лицу поворачивать назад. Но хитроумный Громыко предложил выход. Косыгин из Ташкента все-таки полетел в Пекин, но в официальном сообщении было сказано, что он сделал остановку в китайской столице по пути домой. Беседа в пекинском аэропорту позволила понизить уровень напряженности между двумя странами.
В мире решили, что надо иметь дело именно с Косыгиным – он в Москве старший. К нему на прием просились послы, ему адресовали свои послания руководители других государств, его воспринимали как наследника Хрущева на посту главы правительства.
Отношения между Громыко и Косыгиным не сложились. Когда Косыгин в Ташкенте мирил лидеров Индии и Пакистана, там был, разумеется, и Громыко, рассказывает Виктор Суходрев. Надо было ехать на переговоры, вдруг Громыко вспомнил, что оставил в комнате папку – наверное, в первый и последний раз в жизни. Министр просил Косыгина минуту подождать и побежал за папкой. Но Косыгин преспокойно сел в машину и уехал. Появляется Громыко, а его никто не ждет, и он не знает, что делать…