Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова. Леонид Млечин
двадцать мнений на каждый день».
– Ну ладно, ладно, – сказал Брежнев. – Обговорим все на политбюро.
Позиция Громыко по внешнеполитическим вопросам была для Брежнева важнее мнения главы правительства. Впрочем, пока Леонид Ильич был здоров, он действовал вполне самостоятельно, иногда обходился без своего министра. Эгон Бар, один из ближайших сотрудников канцлера ФРГ Вилли Брандта, пишет, что, когда в 1971 году Брежнев пригласил Брандта в Крым, «это было сделано сравнительно элегантно, чтобы исключить участие Громыко в переговорах… Министру это не могло быть приятно. Впрочем, ему наверняка приходилось переносить удары и посильнее».
Пистолет у виска
Одна из главных трудностей Громыко состояла в том, что члены политбюро либо совсем ничего не понимали в мировых делах, либо находились в плену каких-то фантастических мифов. Сложные чувства испытывали советские лидеры в отношении американцев: уважение и презрение, зависть и пренебрежение. В Москве всегда тяжело переживали президентские выборы в США, не зная, как наладятся отношения с новым человеком.
В мае 1972 года Ричард Никсон впервые прилетел в Москву в роли президента Соединенных Штатов, и это стало огромным событием для Брежнева. Впрочем, для американцев тоже. Отношения двух стран шли от кризиса к кризису.
В 1970 году руководитель аппарата Белого дома и будущий государственный секретарь Александр Хейг приехал к Добрынину в здание советского посольства на Шестнадцатой улице в Вашингтоне. Они уединились в кабинете посла, окна которого из соображений безопасности всегда были наглухо закрыты ставнями. Хейг угрожающим тоном изложил суть президентского поручения.
Американская разведка обнаружила, что Советский Союз строит в Сьенфуэгосе, на южном побережье Кубы, базу для атомных подводных лодок. Появление на острове советских подлодок с ядерным оружием было бы нарушением договоренностей, достигнутых Кеннеди и Хрущевым. Хейг от имени президента Никсона предъявил ультиматум: строительство должно быть прекращено. Хейг, повысив голос, сказал:
– Либо вы сами ликвидируете базу в Сьенфуэгосе, либо мы это сделаем за вас.
Лицо Добрынина, обычно крайне любезное, потемнело от гнева. Ледяным тоном посол произнес, что считает этот демарш неприемлемым. Но в Москве не хотели устраивать новый ракетный кризис, поэтому все уладилось. Через некоторое время Добрынин сказал Хейгу, что Громыко поручил ему сообщить следующее:
– У нас нет базы подводных лодок на Кубе, и мы не создаем там военно-морских сооружений. Мы будем строго придерживаться договоренности 1962 года.
Советские подводные лодки продолжали время от времени заходить на Кубу, но база, как таковая, не создавалась…
Визиту Никсона в Москву придавалось большое значение. Протокольные вопросы обсуждали на заседании политбюро, вспоминал Черняев. Брежнев озабоченно говорил:
– Никсон в Китае ходил по Великой китайской стене с мадам. А у нас всюду мадам будет ходить одна. А вместе – только на «Лебединое озеро». Удобно ли? Не надо селить сопровождающих