Легенда о Рыжем герцоге. Валерий Вайнин
вот – поди ж ты! – в таком раю
завелся матерый волк.
– Эй, как тебя! – проревела чья-то луженая глотка. – Давай что-нибудь повеселей!
Не обратив на этот окрик внимания, Том продолжал:
Волк ловко путал свои следы
и как продувной подлец
не стал, каналья, вкушать плоды,
а принялся красть овец.
Он был огромен, валил быка
и сделался сущим злом.
Когда, к примеру, он жрал телка,
то мог закусить козлом.
И кровь по волчьей текла губе,
и след его вел во тьму.
Бараны к небу взывали «Бе-е!»
Коровы молились: «Му-у!»
Кто-то сзади хлопнул Тома по плечу. Он обернулся.
– Сказано тебе: играй повеселей. – Белесый парень в разодранной рубахе почесывал бок.
Том почтительно поклонился.
– Не охота: у меня икота.
Приоткрыв дырку на месте переднего зуба, парень мрачно усмехнулся.
– Я и сам люблю пошутить. Особенно – после жратвы. – Он ткнул кулаком Тома под ребро. – Заводи: прибью.
– Двинь ему, Стив, разочек! – посоветовал тот же громоподобный голос. Его обладатель грыз баранью кость, то и дело сплевывая на пол.
– Да ты рехнулся, Тихоня! – Сидящий возле него толстяк залпом осушил кружку. – Если Стив разделает глимена, нам прядется плясать всухомятку.
– Черт, об этом я не подумал! Ты, Бочонок, умней Папы Римского!
Толстяк смиренно потупился.
– Ошибаешься, мой друг. Папа тоже не пальцем деланный. – Он что-то зашептал Тихоне на ухо, и тот прыснул.
– Заводи, малый, – угрюмо повторил Стив. – Бочонок плясать будет.
– Неплохо бы, – сказал Том, – сперва насадить на него обруч. Чтоб не прорвало.
Бесцветный взгляд Стива на мгновение вспыхнул.
– Насадят когда-нибудь. Веревку на шею. Но ты, кажись, до этого не доживешь. – Он ткнул Тома гораздо чувствительней.
Том, побывавший на своем коротком веку в различных переделках, счел дальнейшие пререкания излишними и заиграл плясовую. Он уже успел заметить, что народ потянулся к выходу. «Ребята Длиннорукого Клема», – испуганно произнес кто-то рядом. Эти слова отозвались многократным эхом, и столы освобождались один за другим. Трактирщик торопливо отсчитывал уходящим сдачу, а Том наяривал плясовую.
По направлению к двери шла белокурая стройная девушка в поношенном деревенском платье. За руку ее держал худенький мальчик лет шести. Сопровождал их широкоплечий веснушчатый детина, домотканая рубаха которого намокла от пота. Бочонок заступил им дорогу.
– Не убегай, крошка. Давай-ка попляшем.
– Вот еще! – Девушка попыталась его отстранить. – Обождешь пока!
– Ну уж нет, – замотал головой Бочонок. – Может, кто и обождет – только не я.
Веснушчатый детина положил ему на плечо огромную пятерню.
– Отвали подобру-поздорову. Недосуг нам с тобой плясать.
– А тебя, дубина, никто не приглашает! – Толстяк стряхнул его руку с плеча. –