Разбойничья Слуда. Книга 2. Озеро. Николай Омелин
Тот ухватился за карниз и толкнул оконную раму. Окно оказалось закрытым, и мужчина, намереваясь повторить попытку, неловко качнулся и повалился вместе с Никифором на землю. Резкая боль в раненой руке отдалась во всём теле – мужик падая наступил на нее. Никифор застонал. Не в силах подняться и ругая на чем свет мужика и себя, он прислонился спиной к дому.
– Ты чего, солдат! – мужик, казалось, протрезвел. – Руку, чё сломал, чё ли?
Микола на коленях подполз к Ластинину, потом вдруг вскочил и побрел к входной двери. Минуту спустя он выбежал из больницы, указывая рукой в сторону Никифора. На крыльце показалась огромная фигура мужчины лет сорока в одетом поверх пальто белом халате.
– Э, паря, да ты после ранения. Видать не зажило еще толком, – сказал он, глядя на Ластинина. – У нас сейчас никого тута нет из дохторов. Я то – санитар, а дохтора все на Бакарице. Вернее есть, но тебе бы Гавриле Никанорычу показаться нужно. Там же щас как на войне – раненых десятки, а то и сотни были. Многих по другим больницам развезли, но на Бакарице тяжёлые, которых пока вести нельзя. Со всего города дохтора сейчас там разные есть. Надобно осмотреть тебя, вижу неладно что-то. Не дай Бог еще и вередил чего этот ирод тебе. Ходит сюда каждый день. Будто жену проверяет, не сбежала ли. А куды она денется.
Санитар умолк, о чем-то размышляя. Затем, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
– Погоди-ка, туда подводу с лекарствами я сейчас погоню, так давай и тебя заберу. Тут недалеко и пешком, но чего ноги мять. В больницу не отказывайся. Оно, во-первых, всё по пути в город будет. Да и вдруг чего серьезное. Там Гаврила Никанорыч осмотрит. Куда ты с такой рукой! Не рука, а плетка конская, – проговорил детина и скрылся за углом больницы.
Спустя какое-то время повозка выехала на край холма, с которого вдалеке была видна Северная Двина. Гусиные шеи портовых кранов слегка разбавляли серую в общей массе картину окраин Архангельска. Рядом с повозкой, пошатываясь и скользя в подмерзших лужах, брел Микола. Время от времени он терял равновесие и чтобы не упасть хватался за свисающие с повозки ноги Ластинина или детины-санитара. Чувствуя вину перед солдатом, он вызвался сопровождать их, и самолично убедиться в оказанной тому медпомощи. А заодно, как он выразился, «поспособствовать потом в попаже на пароход».
Ветер дул им навстречу и Никифор в морозном осеннем воздухе уловил устойчивый запах гари с примесью кисели от разорвавшихся боеприпасов и каленого железа. Запах, который сопровождал его с тех пор, как впервые попал на передовую.
– Ага, тут у нас почище, чем на войне. То рванет, то сгорит, – увидев удивленный взгляд, Никифора, пояснил санитар.
– Что есть, то есть. Энто с Бакарицкого порта несёт, – пробурчал Микола. – Вот рвануло, так рвануло. Ты солдатик такого, поди, на войне своей не видывал, – он хотел что-то добавить, но ноги провалились в замерзшей земляной корке и разъехались в дорожной жиже.
Мужичок