Разбойничья Слуда. Книга 2. Озеро. Николай Омелин
лестницы, повернул и вышел на улицу.
Взглянув в сторону, где вчера стал свидетелем разговора, оторопел – бревна, на котором он сидел под окном, не было. «Куда ж оно делось! Кому, черт его дери, понадобилось! – пронеслось у него в голове». Минутная растерянность прошла, и Никифор, пригибаясь под окнами, направился к тому месту, где накануне дожидался приглашения к доктору. Чистая без снега примятая трава свидетельствовала, что в этом месте и лежало бревно. Однако бревно было длинное, и след от него находился сразу под окнами двух палат.
Ластинин попытался вспомнить, где именно сидел он, но не смог. «Если сидел тут, то говорили в седьмой палате, – размышлял он, присев на корточки у больничной стены. – А если на другом конце бревна? Тогда восьмой?». Решив, что более он тут ничего не узнает, Никифор выпрямился и поспешил в больницу. Он снова прошёл мимо медсестры, которая в этот раз даже не обратила на него внимания, глядя в небольшое округлое зеркало. Когда он подходил уже к седьмой палате, дверь следующей восьмой открылась, и из нее на костылях вышла женщина в длинной до пола юбке.
– Вы не скажете, доктор Гаврила Никанорыч не в вашей палате? Мне сказали, что он куда-то сюда пошёл, – произнес Ластинин первое, что пришло ему на ум, когда та подняла голову и заметила его. – Мне с ним нужно срочно увидеться, – продолжал он врать, глядя на не молодую уже, но довольно таки привлекательную женщину.
Никифор уже обрадовался и почти поверил тому, что она именно та, кто ему нужна, и, забыв о приличии, бесцеремонно обвёл ее взглядом.
– Нет тут такого. Да и вообще, одна я в палате. А врачом у нас Надежда Филипповна, – низкий, неприятный голос говорившей женщины смутил Никифора. – Мужиков много раненых. Вон в коридоре аж лежат, а баб почти никого не осталось – кого выписали или в Архангельск увезли, а кто умер. Извини, сынок, голоса у меня нет совсем, не могу долго говорить, – женщина сделала несколько шагов ему навстречу, открыла дверь в седьмую палату и исчезла за ней.
Ответ, а особенно голос, озадачил Никифора. Та, которую он искал, говорила вчера хотя и негромко, но явно по-другому. Казалось бы простое дело на поверку оказалось совсем иным. Он растерялся. Не зная как поступить, подошел к дежурной медсестре.
– Извините, я тетку свою ищу. Она тут где-то лежит. Вернее они с еще одной женщиной тут лежат. Вдвоем в одной палате. В седьмой или в восьмой. Вы не поможете мне? – любезно обратился он к прихорошившейся медсестре.
Та оторвала глаза от лежавшей перед ней тетради и подняла голову. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
– А то я гляжу, ты тут туда-сюда шлындаешь, – недовольно ответила медсестра. – И нечего тут бродить в женском отделении… Тётку он тут, видите ли, ищет. Сам-то ты кто?
– Я на втором этаже тут у вас. Вчера поступил. С фронта после ранения ехал и вот рану повредил. И у вас потому и оказался, – попробовал он разжалобить хамоватую сестру.
– Солдат