Кот в коробке. Наталия Григорян
метров на девятом этаже общежития.
Но по вечерам общажная жизнь все равно как-то теплилась, обычно набивались к кому-нибудь в блок, жарко спорили о теории поля или вероятностей, много смеялись, пили вино, если удавалось его достать. Яну с Антоном тут же прозвали «Ан-Янь», и было за что, они всегда были вместе, из любой компании норовили скорее улизнуть к себе в комнату. О, что это была за чудесная комната! Там пахло книгами и кофе, в одном углу стояли две сдвинутые общажные кровати, в другом стол, а на нем настоящая зеленая лампа, как в библиотеке. Яна нашла ее на помойке около своего института, отмыла, а Тося заклеил плафон. По ночам ее не выключали, и Яна навсегда запомнила ее тихий давний свет, и окно, за которым только оранжевое московское небо, и Тосину руку, прижимающую ее с себе, и как он уютно посапывал во сне, а она боялась пошевелиться, чтобы его не разбудить.
Раз в неделю Яна ездила домой в Королев навестить маму. Всякий раз привозила ей продукты и лекарства, часами убиралась в квартире. Выяснилось, что весь быт, после смерти отца, держался именно на ней. Знакомить маму с Антоном она не спешила, да и мама – Марина Ивановна – не проявляла особого любопытства. Если приходилось бывать в Королеве, Яна обязательно забегала к лучшей подруге Дашке. Даша училась в Архитектурном, домой приезжала поздно и не каждый день. Поэтому иногда встречались в Москве, как правило урывками, у метро. Быстро обменивались новостями. Иногда Даша была с приятелем, иногда Яна – с Антоном. Дашке он ужасно понравился. Тем, что, несмотря на «технический гений», был очень легким, веселым и доброжелательным, легко общался на любую тему, жутко веселил смешливую Дашку своим уральским «так-то».
К середине июня общага опустела, все разъехались по домам. Сессия была сдана: Антоном как всегда блестяще, Яной – с грехом пополам, что лишний раз доказывало папин тезис о том, что личная жизнь мешает в учебе именно девушкам. Твердо решив за лето подтянуть упущенное, особенно физику, Яна честно занималась по несколько часов в день, Тося помогал, объяснял, ерошил ей волосы, размахивал руками, рисовал на бумаге графики и схемы.
Пора было строить планы на лето, но не хотелось. Антону надо было бы навестить маму в Ревде, где он вырос. В деревянном доме с палисадником, заросшем флоксами. У Яны в голове не укладывалось, каким образом он, простой, можно сказать деревенский пацан, выросший без отца в глухой провинции, умудрился поступить в Физтех. Какого труда ему стоило готовится, находить книги и учебники, ездить два раза в неделю в Екатеринбург на курсы. Такое было под силу разве что Ломоносову. Антон хотел познакомить маму с Яной, «С женой», – как он сказал, хотя официального предложения и не делал, но было совершенно очевидно, что иначе и быть не может.
Но они все тянули с отъездом, слишком уж пусто и тихо стало в общаге, ночи были такими короткими. Иной раз они по нескольку дней не выходили на улицу