~ Манипулятор. Юлия Ковалькова
будет обсудить это с моей старой знакомой. Представляете, мы столько лет с ней не виделись, – я чуть ли не подмигиваю Людмиле. – И, конечно же, мне бы очень хотелось пообщаться с ней подольше и поплотнее. – Благодарно пожимаю Людмиле предплечье: – Спасибо вам за идею.
– А-а? – немеет та. – Но… но я думала, что мы… то есть вы… и я…
Здесь самое главное не дать женщине навязаться к вам третьей лишней в попутчики.
– Знаете, – я интимно наклоняюсь к Людмиле, – я всегда боялся женщин, которые могут читать меня, как открытую книгу. Как вы, – выпрямляюсь. – Ну что ж, пойду к своей старой знакомой. Увидимся.
Я поворачиваюсь к Людмиле спиной и возвращаюсь к столу, где оставил Юлькин букет, там же прихватываю программку утренника и со всем этим добром отправляюсь к Диане. Людмила ошеломленно глядит мне вслед, неуверенно жует губами. Диана, покосившись на меня в зеркало, продолжает неторопливо водить пуховкой в области рта, демонстрируя мне крайнюю степень презрения. Причем смотрит Диана так, как глядит женщина на стадии принятии решения, между «откровенно говоря, после этого я вообще не хочу с тобой разговаривать» и «что ты еще собираешься мне сказать?»
Повисает пауза. Остановившись у зеркала, я смотрю на нее, и не то, чтобы я сейчас стремился изобразить покаяние, но, откровенно говоря, чувствую я себя довольно-таки паршиво. Мне жаль Людмилу, которая, как и большинство увлеченных своими фантазиями женщин, не сумела вовремя остановиться. Еще больше мне жаль Рыжакову, сыгравшую в моих разборках с Людмилой роль громоотвода.
– Прости, – говорю я.
– Умно, – помолчав, замечает Рыжая и кивает в сторону актового зала, где только что, рассеянно поправляя под платьем бретельку бюстгальтера, скрылась Людмила. – Но как-то не очень красиво вышло.
– Да? Наверное. Впрочем, согласен, – опираюсь рукой о стенку, к которой привинчено зеркало, ерошу волосы. – Похоже, я практику растерял, да?
– Ну что ты, по-моему, с точки зрения практики у тебя сейчас даже лучше, чем раньше, – и Рыжакова со щелчком захлопывает пудреницу, убивая меня.
– Слушай, это… в общем, это не то, о чем ты подумала. Там ничего нет и не было, – вздыхаю и морщусь я, сообразив, что только что вдогонку запустил Диане не самой умной фразой, которая вместо того, чтобы убедить ее в том, что «там ничего не было», как раз заставит ее считать, что «там что-то было». – Давай не будет выяснять здесь отношения, хорошо? – покаянно прошу я. – Мы же не за этим сюда пришли?
– Выяснять отношения? – Рыжая распахивает свои удивительные глаза и с изумлением глядит на меня. – Ром, Рома, – она резким движением забрасывает пудреницу в карман рюкзака и с треском закрывает карман на молнию, – позволь и мне напомнить тебе кое о чем. У нас с тобой давно нет никаких отношений, и меня абсолютно не интересуют твоя личная жизнь, и здесь я не из-за тебя, а из-за твоей дочери. Просто… – она сглатывает, – просто я, по всей видимости, совершила большую глупость, когда согласилась прийти к Юле на утренник.