Дети и Рождество. Сборник святочных рассказов. Геннадий Мурзин

      1

      К нему приехал гость.1 Гость на Рождество. Гость желанный. Гость редкий, потому что дальний и, возможно, поэтому самый дорогой. Это – десятилетний Александр, внук.

      С порога, не успев притворить дверь, парнишка бросается на шею, обвивает худенькими ручонками и, повиснув, восторженно кричит:

      – Поздравляю, дедуль! – ребенок целует деда в обе щеки, отпускает руки и оказывается на полу.

      – У, – разглаживая вихры внука, восхищается дед, – как здорово вырос… Выше меня скоро будешь. И… тяжеленный такой…

      – А мама говорит, что я плохо ем, а потому медленно-медленно расту, – замечает внук.

      Семен Александрович Водовозов, стараясь не ронять материнского авторитета в глазах мальчика, тщательно подбирая слова, замечает:

      – Так… это… Ты на глазах у матери и ей потому кажется, что ты не так подаешься вверх, как бы ей хотелось… Мужчина должен быть такой, – он поднимает сухонькую и сморщенную ладонь над своей головой.

      Внук спрашивает:

      – До самого-самого потолка, да?

      – Почти, – соглашается Семен Александрович. И добавляет. – Но для этого надо сытно есть.

      Внук, заглядывая в голубые, но с годами изрядно выцветшие, глаза деда, спрашивает:

      – Ты, значит, не слушался своей мамы и тоже плохо ел?

      – С чего ты взял?

      – Ты, вон, сколько не дотянул до потолка.

      – У меня – другая история…

      – Какая, дедуль? – перебивая, снова спрашивает парнишка.

      – Ну, – Семен Александрович без всякой охоты отвечает, – время тогда, когда мне было столько же, как тебе, – трудное… Даже ржаной хлеб и тот не досыта… Всё больше на картохе рос, а с нее много не вырастешь… Разве что пузо…

      Внук заливается в звонком хохоте. Внуку слово «пузо» понравилось. Дед же хмурится и сердито машет рукой.

      – Ладно… Не будем об этом… Пойдем в гостиную, пока твоя мама возится на кухне.

      …Семен Александрович одинок. Не заладилось у него с женским полом. Трижды пробовал создать добротную семью, но всякий раз неудачно. В четвертый раз решил не жениться, чтобы больше не испытывать судьбу. К тому же с годами возникла еще одна проблема, о которой он никому не говорит: чем сам старше становится, тем ему моложе и краше женщину подавай. А кто ж на такого старого гриба из молодых нынче смотреть станет? Если бы при больших деньгах был, то… У него же бабок, так вожделенных для всякой молодой женщины, – кот наплакал. Так что…

      Дед и внук уходят в гостиную и располагаются на диване, бок к боку: Санька так захотел… Чтобы, говорит, было чувство локтя. И откуда только взял? Вычитал, наверное, в книжке какой-нибудь. Тут в деда пошел: тянется к книгам.

      Неожиданно внук срывается с места и летит в прихожую. Там чем-то шуршит. Прибегает. В руках свернутый пополам большой лист ватмана. Он протягивает.

      – Мой рождественский подарок, дедуль. Тебе, дедуль.

      Семен Александрович осторожно принимает подарок, целует внука и начинает рассматривать. На лицевой стороне сверху вниз, по диагонали из нарисованных мелких-мелких разноцветных снежинок образована надпись. Он вслух читает:

      – Любимому деду – от любящего внука Саньки.

      Семен Александрович не скрывает восхищения.

      – Красиво-то как!

      Внук гордо замечает:

      – Сам рисовал… Три дня рисовал…

      – Спасибо, Сань. Порадовал меня.

      Внук торопит деда:

      – Ты разверни, разверни! Там такое!..

      Семен Александрович осторожно разворачивает, а на всем развороте – картина нарисована. Внук смотрит не на картину свою, а на лицо деда, чтобы не пропустить реакции. Он даже, кажется, и дышать перестал. Ждет!

      На картине – трехэтажный кирпичный домина, перед ним – ковер-лужайка, за домом – цветущие вишни и большой огород с грядками. На высоком крыльце, перед домом, сидит, пригорюнившись, старичок, видимо, кого-то поджидая.

      Внук тычет пальцем в старичка.

      – Узнаешь?

      – Так… – Дед будто внимательно вглядывается. – Дай-ка, милый разглядеть. – Потом всплёскивает руками. – Неужто я?! – притворно восклицает Семен Александрович.

      – Разве не похож?

      – Похож, даже очень похож… С трудом верится, что ты и… Не кого-то там, а меня усадил на крыльцо такого богатющего дворца… Неужто мой?!

      – Ясное