Жил-был Генка. Светозаръ Лучникъ
он зрел образ некого смысла веры. В красном углу всегда висела икона Божьей Матери с Младенцем на руках.
Пусть не ходил в храм, но воздух церковной грамотности разливал свою святость на взглядах. И иногда он на тайне обращал к Ней свои речи! Малые молитвенные вздохи стали началом святости пусть и неосознанной, но настоящей и неподдельной.
Любое помышление боли, скорби, нужды, излитой из души, означали духовность! Богу молишься духом, и это уже творчество боголюбия. Жаль, что неграмотный человек не ведает в себе такое великое направление духовности, соединяющей его с Творцом. Но как бы то ни было, такое усердие всегда ведёт на вершину божества и даёт право жить с Богом в Боге, пусть и на резерве чувств сеется зло!
И сейчас именно она, святость Бога (Промыслителя и Вдохновителя), помогала себя ощущать на страдании и мучении. Размышление сходило незаметно, а оно и было началом величия и торжества по приобретению вечного смысла. Брякнул словечко:
– Пустая жизнь и бесполезная…
Конечно, бесполезная. Вера не дышит. Она на потоке непролазного мрака, который не подаёт свет прозрения, душит и мнёт любое продыхновение. А такую веру выявить невозможно даже, если она и будет вопить постоянно о себе:
– Вот она – я! Жду тебя, человек!
Всё равно не услыхать её живительный привет!
В руках верёвка. Попалась случайно или не случайно? Её образ сдавил горло неприятностью ползающих мурашек. Они привскочили как-то горячо и пробежали по спине нагло. Страсть сгустила болезненные моменты. Решил про себя:
– Да, сегодня… Хватит… Всё осточертело…
Чертовщина при уме, и на самом деле ютится всегда рядышком, словно подстерегает путника заплутавшего. Удел безумия схватывает любое помышление. Света не видать. А где увидишь-то? Он там и он тут… А попробуй дотянись… Не достанет рук.
– Иди, поешь, – позвала мать.
Не охота. Туманится голова от пьянства. Но за стол сел молча и уныло. Выпил. Жар утихомирился слегка… Все чувства не на месте, они хлопотливо летают внутри тела и просто принижают его достоинство, ведь святость растоптана. Не специально, конечно, а условия таковы.
Мудрость не спешит к нему, где-то позадержалась, с кем-то ещё там ладит и дружит, принося свои определённые и полезные плоды. А он? А он в одиночестве греха, страсти и погибели. Один. Один. Кто с ним? Мысли губительные.
Найти мудрость на земле – трудно, когда она обитает в вере, надежде и любви! А почему трудно-то? Потому, что все эти богатства можно стяжать только через духовное наследие! А у человека, рождённого иначе, духовной воли не существует. Он живёт и страдает от тела земли.
Поковырял яичницу вилкой. Глотка горит. Сухость жжёт её ещё большею назойливостью, некою болезнью, и выявить исток добротности уже абсолютно нечем. Толка нет. Пользы нет. Покоя нет. Что же есть? Пустота внутренняя… От неё сил не понаберёшь и не выявишь свою значимость.
– Ну, чего не ешь-то? – Спросила мать.
– Не охота…
Копал картошку вместе с отцом. Труд облагораживает человека и не позволяет