Волк для Шарлотты. Марго Генер
колодец. Иначе вся деревня зачахнет без воды.
Ведьма хохотнула.
– А мне какое дело? – спросила она. – Эта деревня палец о палец не ударила, чтобы защитить меня от тебя, мерзкого, гнусного лжеца и предателя. А потом укрыла мою дочь, посмевшую ослушаться материнского наказа. Пускай хоть в пустыню превратится ваша деревня. Я буду смотреть на это через свой хрустальный шар и ухмыляться.
– Ты стала черствой, – устало произнес старейшина.
– Вашими стараниями, – бросила в ответ Кирка. – Но спасибо, что сообщил мне об этом прелестном событии. Теперь я смогу насладиться созерцанием.
– И тебе не жаль дочь? – спросил старейшина.
– Как-нибудь справится, – отмахнулась ведьма. – Смогла же она обойтись без меня, когда понесла от Ромура. Значит, я ей не нужна.
Мне всё казалось нереальным. Настоящая ведьма в тазике с водой, откровение о происхождении матери, Грэм, который даже в такой момент облизывает губы, глядя на меня, и теперь уже левой рукой ковыряется в кармане. Но прежде, чем успела сообразить, что делаю, изо рта вырвалось:
– Что такое пустыня?
Все взгляды обратились на меня. Мать с отцом вытаращились потому, что нарушила одно из самых главных правил – говорить только с разрешения или через поверенного мужчину. Глаза старейшины тоже округлились, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но комнату огласил голос ведьмы.
– Кто это сказал? – спросила она.
Все молча смотрели на меня. Шумно сглотнув, я сжала кулаки и проговорила:
– Я. Шарлотта.
Старейшина, наконец, пришел в себя и сказал быстро:
– Это просто девчонка. Оставь ее.
– Молчи, Эол, – рявкнула ведьма Кирка. – Ты и так уже много сказал. Так что тебя интересует, дитя мое?
Не веря, что делаю это я сжала пальцами юбку и повторила тихо:
– Вы сказали, что вам всё равно, если деревня превратится в пустыню. Что такое пустыня?
– Какая прелесть, – усмехнулась ведьма. – Ей говорят, что деревне конец, а она интересуется пустынями. Знай, дитя мое, пустыня, это то, во что превратится ваше селение, когда мой колодец перестанет давать воду. Это значит, ни единого деревца, куста или травинки. Только потрескавшаяся почва и беспощадное солнце. Поняла, дитя мое?
Когда представила, что место, в котором родилась, станет таким безжизненным, как обещает старуха, по спине прокатилась волна мурашек размером в жука, а в груди все сдавило.
– Но это ужасно! – вырвалось у меня.
На меня зашикали, послышался шепот и слова негодования, мол, я глупая девка, которая только злит старуху. Но та вдруг рассмеялась так, что на затылке зашевелились волосы.
– Это действительно прелестно, – проговорила она сквозь смех. – Такая наивность и смелость. Ты ведь знаешь, с кем говоришь и кому перечишь?
– Не уверенна, – честно призналась я. – Но превращать деревни в пустыни не хорошо. Даже если вас когда обидели.
Ведьма Кирка зашлась в таком хохоте, что стены снова задрожали, балки заходили ходуном, рискуя