Раннее. Сергей Бушов
стало. Бакс растёт, старушки все крошки подбирают. Вон, видишь, как живот подвело? У тебя, конечно, все получше. Но будет бакс 100 рублей штука, и у тебя, наверно, с деньгами будут кранты – придётся нам и отсюда двигать…
– Да ладно, – сказал я, уже прилично охмелев. – Живите пока. Всё вместе как-то легче. А откуда вы про кризис знаете? Тараканы же вроде так подолгу не живут.
– Э, темнота, – сказал Юрик. – У нас же, тараканов, массовое сознание. Мы думаем сообща. Знания передаются от одного к другому. Если я начинаю думать о чём-то, другие додумывают.
– Классно, – сказал я. – Жалко, что у нас не так. Сразу бы все подумали вместе – и вышли из кризиса.
– Согласен, – сказал Юрик. – Только когда одному плохо, то и другим сразу тоже. Боль тоже общая.
Мы говорили довольно долго, но в конце концов меня разморило, и я заснул. Наутро проснулся с тяжёлой головой и сразу побежал блевать в туалет.
Потом ещё и ещё. По дороге замечал трупы тараканов, разбросанные то здесь, то там. Ни одного живого. Меня посетила смутная догадка. Я нашёл вчерашнюю бутылку и помутневшим взором прочитал надписи на ней. Самым подозрительным оказался мягкий знак в слове "Гжелька".
Пару дней я приходил в себя, между делом хороня тараканов во дворе, под берёзой.
Теперь я живу один. Живу хорошо. Деньги перевожу в доллары – покупаю два-три с каждой зарплаты. Хлеб пока есть. Крошки есть. А вот тараканы почему-то не приходят. Жалко. Должно быть, их массовое сознание на меня обиделось. Поэтому я просто сижу дома, хожу из комнаты в комнату от скуки и, чтобы не свихнуться, периодически прошу Бога послать мне тараканов.
Бог милостив. Он услышит мои молитвы. Он пошлёт.
19.3.99
День!
(обыденная трагедия)
Он очень любил леденцы
и потому всегда ходил с огромным
куском льда за щекой. Его звали
Ледорубом и презирали за то,
что он отзывался на это прозвище.
А. Харитонов-Курский.
"Жизнь Ромашова".
1
Сегодня Володя весь день учится. Сидит за столом, уткнувшись битый час в одну и ту же страницу Ландафшица и что-то бормочет. Завтра у него экзамен. Сегодня ему ничего не лезет в голову. Значит, завтра, после экзамена, он будет злой, лохматый и противный. Он и сейчас уже внутренне бесится. Вот-вот. Сейчас скажет что-нибудь.
– Константин! – говорит Володя.
– Что? – отзываюсь я.
– Сколько букв "м" в слове "дилеммма"?
– Две.
– Неправильно. Это в "дилемма" две, а в "дилеммма" три.
Я хмыкаю. Не понимаю я его шуток.
– Кстати, – говорит он, – насчёт дилеммы… Мы отдали кастрюлю в комнату 203. Так?
– Ну, так… – я уже чую какой-то подвох.
– Ты отдавал?
– Я.
– Они не вернули.
– Ну, я схожу сейчас…
– Не сходишь. Они уехали в Серджинск на два дня.
– И что?
– Ищи кастрюлю. И картошку вари.
– Почему