Штрафная зона. Неля Булгакова
обязательно надо стать сталкером. У него нет выбора. Нет отца, нет старшего брата, только мать и сестра Ольга. Ей семнадцать, а она уже на вторую работу устроилась, чтобы налог выплатить. Не выплатишь налог – придётся идти на завод в горячий цех, а после него кашлять как раз и начинают. Нет. Этого Пашка не допустит. Он уже взрослый. Пашка не сомневался, что у него всё получится. Ему Кривой показывал карту, ничего сложного там нет. Пашка ещё и ловкий, а то, что мелкий, так это на пользу – в любую щель пролезет. Ему игрушки с запретки не нужны, не для забавы пойдет, только на продажу. Будут деньги – через два года уйдет из ненавистной школы. И лекарства достанет. Их всем каждый день пить надо, про это Пашке один умный человек рассказал. Если каждый день пить, то кашлять даже после горячего цеха не начнёшь.
Бонька тяжело дышал, с трудом вытягивая из грязи тяжелые сапоги. Есть хотелось нестерпимо, из-за Пашкиного наказания колкой дров они задержались почти на час. Пашка вообще-то отлично колет, если дерево сухое, и для школы ему не жалко наколоть. Да только то, что он наколол, в школе не останется. Бушка гнилой дрова себе заберет. Он-то не в сырой квартире живёт, такие гниды все в избах деревянных расселились и топят школьными дровами. Никто Бушке поперёк не смеет сказать, знают, что сразу донесёт в инспекцию за то, что не выполняешь протоколы запретов. А как выполнять, когда и запомнить их все невозможно.
Чтобы отвлечься от мыслей и подбодрить Боньку, Пашка стал насвистывать любимую песню про звёздного коня. Песню им давал слушать знакомый сталкер Песок. Хорошая песня, но почему-то плакать от неё хотелось. Тоже с «тех» времен. И слушали «старые» песни только сталкеры на невиданных плеерах. Пашка сначала насвистывал, потом запел, но Бонька его не поддержал. Он давно уже устал. Быстро стал уставать Бонька в последнее время. Купить бы ему лекарство. Ничего. Пашке только до запретки добраться, он сразу разбогатеет и всем-всем поможет. Маме, сестре, Боньке… Надо думать о хорошем. Ведь есть же хорошее, есть.
– Слышь, Бонька? А если бы в войне мы не победили, чего бы тогда с нами было? – спросил Пашка, чтобы не слышать свист из Бонькиной груди.
– Как чего? Ничего бы не было. И нас бы не было.
– Почему? Они бы нас всех убили?
– Поработили. Нам же сто раз рассказывали.
– А это как, Бонька? Вот ты мне расскажи, как это поработить? Как собаку что ли на цепь посадить? Так зачем нас на цепи держать, жратву переводить?
– Чё ты придуриваешься. Раб – он для работы.
– Так и сейчас все работают. У меня мамка на заводе десять часов работает.
– Ну это же для себя, для своего государства, – начал объяснять рассудительный Бонька, – а не для врагов. Для своих можно и двенадцать часов работать и, ещё, знаешь, если бы нас поработили, то фиг бы стали в школе учить, а сейчас мы образование получаем.
Пашка недоверчиво посмотрел на Боньку.
– Я это образование ненавижу вместе с их вонючим санблоком и похрями. У меня от