Золотой ключ, или Похождения Буратины. Михаил Харитонов
глаза, вошёл в двести двадцать шестую, его встретил нехороший запашок тухлятины: он забыл срастить вскрытую грудину, и оттуда начало пованивать загнивающей клеточной массой. Пришлось, чертыхаясь, промывать рану и потом зашивать вручную.
Самой сложной, как всегда, была работа с мозгом. К сожалению, избыток мозгового вещества нельзя просто срезать. Секвенсор, конечно, в случае чего восстановит нейронные связи. Но в зависимости от качества работы хирурга это может занять от часа до двух недель, и в последнем варианте расстройства психики практически гарантированы. Хорошо, что в мозгах Буратины не пришлось делать ничего особенно сложного: на первый раз доктор Коллоди ограничился стандартным наращиванием коры. Так что, налюбовавшись на чётко прорисовавшиеся извилины и пробормотав традиционное «який гарный хлопец вышел», Карло спокойно закрыл череп, зарастил костные и кожные швы и занялся лицом.
Освободив от лишних тканей веки бамбука, – глаза тут же вытаращились и в ту же секунду крепко зажмурились от света – доктор прорезал сросшиеся губы, отсоединил нижнюю челюсть и быстренько почистил ротовую полость, в которую натащило всякой дряни. Горло и связки оказались в порядке, так что их трогать Карло не стал.
После того, как челюсть была вправлена на место, а швы зарощены, доктор пошёл в туалет. Вернувшись, он обнаружил, что Буратина каким-то образом дотянулся до скальпеля и, скосив от усердия глаза, остругивает себе кончик носа.
– Опять ты возишься со своей фитюлькой, – недовольно проворчал доктор. – Слушай, давай уберём этот шнобель?
– М-м-м, – замычал Буратина, прочищая горло. – Н-не трогай мой чудесный нос! – выдал он наконец. Голос его был низким и хриплым: свежие швы в гортани ещё не вполне рассосались.
– Да зачем он тебе? На спарринг тебе ходить больше не придётся, да и оружие фиговенькое… – проворчал Карло и примерился было срезать нарост фрезой.
Буратина отчаянно замотал головой, уклоняясь от жужжащего лезвия.
– Ну ладно, – Карло устал, спорить с обрабатываемым не хотелось. – Оставим как есть. Может быть, у тебя формируется индивидуальность? Ладно, посмотрим… Вроде бы всё. Теперь начинаем крутить шермана… – Он нажал несколько тумблеров, и стол с тихим гудением опустился.
Карло сел за пульт секвенсора, включил датчики и начал регулировать настройку.
– Д-долго ещё? – клацнул зубами Буратина. – В-всё чешется ужжжасно.
– Лежи и не парься, – не поворачивая головы сказал доктор. – Да, кстати. Это у тебя первый ребилдинг. Есть такая традиция… В общем, можешь теперь называть меня папой. Папой Карло.
– Папа? Это что такое? – бамбук скосил глаза на говорящего, но увидел только ножки стула и тяжёлую, туго обтянутую белым халатом, задницу доктора.
– Хм. Папа – это отец в хорошем смысле. Ну то есть отец – это тот, кто тебе подарил половину генов. А папа – это кто тебе покушать принесёт. Понятно? В общем, так: папа о тебе заботится и кто