Дом № 23. Александр Александрович Корнеев
как жить дальше. Но жаркой дискуссии не завязалось, все прекрасно всё понимали – перспектива полная дрянь.
Поэтому в пространстве висело молчание и напряжение, каждый был погружен в себя: Пашка скучал за барной стойкой, подперев голову кулаком бил пальцем смятый пластмассовый стаканчик, наблюдал как он вертится на столешнице. Карпов закинул ноги на столик, сложа руки на груди, смотрел куда-то в пол. Шендерович чистил губную гармошку. Вова Камаз сопел где-то в глубине кафе, а я, смотрел как покачивается керосиновая лампа…
«Может, хватить письма воровать?» Эти строки вертелись в голове без остановки.
За день с небольшим, я пришел к выводу, что эти слова написал человек из прошлого, что они не шутка кого-то из здешних или какое-то иное случайное стечение обстоятельств.
Эх, жалко, что не могу я сейчас к почтовому ящику сходить, может за эти полтора дня, там появилась любимая кипа писем или новое сообщение от незнакомца из прошлого… Которое смогло бы пролить свет на его сообщение.
А собственно, почему незнакомец, почему мужчина?
Я закрыл глаза. Сквозь веки огонек лампы был мутным оранжевым пятном, которое плавало от одного края глаза до другого.
Может быть так, что незнакомец это женщина? А еще лучше молодая девушка?
Оранжевое пятно, словно отрицательный кивок головы, намекало об обратном. Э-э нет рыжее, не право ты. Почерк-то в записке, аккуратный, девичный.
Я сжал веки сильнее, притушив пятно, заткнув как будто, чтобы не мешало представить.
Не с первой попытки представил. Контур лишь получился. Прекрасный, фигуристый, хрупкий. Мне этого было достаточно. И даже имя само как-то нарисовалось в воображении. Анюта.
И мысли, словно листья вдруг стали распускаться в голове: что Анюта работает во дворце культуры, что почтальон она ну или секретарь, за письма отвечает. Что недавно там. Долго понять не могла, куда письма пачками пропадают. Хулиган. Конечно же, хулиган это. Как не он? Дворовой. Подросток прыщавый. Развлечения ради. Хобби. И даже в полицию сообщала. Но неуловимым оказался этот прыщавый. Отчаялась. Записку ему бросила. Молчит хулиган. Письма вот уже полтора дня не ворует. Поди испугался воришка. Радостно Анюте от этого.
Снова ее контур. Волосы волнистые по плечу, талия красивая, стоитАнюта, руку в бок уперев.
Я открыл глаза. Лампа.
Только откуда тебе знать Анюта, что письма я воровал? Что на записку твою не отвечает прыщавый, потому что нельзя ему до дворца дойти, пока детали с гарнизона не принесут и Шендерович не починит трансформатор?
Я достал из кармана ее записку, и еще раз прочел текст.
Ответить, что ль?
Что напишу? Привет? Или здравствуй предок, я из будущего!
Хотя, предок – громко сказано. Разница во времени года три. Плюс минус год. Если напишу правду, что я из будущего, поверит? Нет. Не поверит. Так что лучше вообще ничего не писать. Между нами пропасть, не только временная, но и социальная. В каком мире живет она, а в каком я… Но я могу ее предупредить о грядущих событиях и может даже, уберечь от гибели.
К тому же, чего плохого в переписке?