Бабочка. Марина Эльденберт
потому что я до последней минуты верила, что Лэйси вернется. Верила, что открою глаза и увижу ее, что она скажет, мол, упала, сломала руку и тапет, поэтому не смогла позвонить из больницы, а вызовы по общегородскому стоят столько, что она не стала на них тратиться… да мало ли что. Я просто хотела в это верить – когда пыталась сосредоточиться на лекциях, когда металась по ее комнате в попытке найти хотя бы что-то, когда без сна ворочалась на скрипящей койке, когда спросонья плеснула себе травяного настоя на джинсы. Заснуть мне удалось ближе к рассвету, причем «заснуть» в данном случае не самое точное слово. Гораздо больше подошло бы «вырубиться». Разбудил меня не визг тапета, а Митри, тряхнувшая за плечо.
– Ага. – Челюсть сдвинулась влево, а политари вправо. Он клацнул пером по тапету, не сводя глаз с ног блондинки. – Давно?
– Вчера.
– Вчера?!
Он уставился на меня так, словно я была рыбой с четырьмя головами, которая вдруг заговорила. Дежурный, если говорить навскидку, был молодой парень, но сальные темные волосы и щетина добавляли ему разом лет пять, если не больше.
– Послушайте… Лэйси, моя сестра, никогда не исчезала вот так, внезапно, и…
– Сколько ей?
– Двадцать один.
Дежурный фыркнул.
– Мы не принимаем заявления о пропаже совершеннолетних девиц раньше чем через неделю.
Неделю?! У Лэйси нет этой недели. Если с ней случилось что-то серьезное (а с ней наверняка случилось что-то серьезное, о другом я старалась не думать), помощь ей нужна прямо сейчас!
– Вы не понимаете, – с трудом сдерживаясь и стараясь не сказать ничего лишнего (например, о том, что во время разговора принято смотреть в глаза собеседника, а не кому-то еще между ног). – Нас четыре сестры, и она не могла позволить себе просто так взять и исчезнуть, она…
– Неделя, – сказал дежурный. – Не раньше. – И отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Пригласите ваше начальство, – сказала я.
– Чего?! – Дежурный тяжело оперся ладонями о стойку, а потом начал вырастать надо мной.
– Я сказала, пригласите ваше начальство, – повторила я четко и громко – так, что услышали все.
Девицы мигом перестали брезгливо морщиться и поджимать губы и уставились на нас. Даже храп прервался икотой.
– Начальство у нас в отъезде, – скривился дежурный. – Иди отсюда по-хорошему, если не хочешь присоединиться к ним.
Он кивнул в сторону стульев, на один из которых усатый политари в возрасте водрузил парня со сбитыми в кровь костяшками.
– Что здесь происходит, риджант?
Голос мужчины раздался справа так неожиданно, что я подскочила. Обернувшись, увидела стоявшего рядом со мной политари в штатском: его выдавал взгляд, которым он пригвоздил дежурного к стойке, и то, как стремительно дежурный начал уменьшаться в размерах, приседая обратно на свой стул. Но тут же опомнился и снова вскочил, припечатав ладонью левое плечо.
– Прошу прощения! Хочет оставить заявление, – отрапортовал он. – Говорит, сестра пропала. Полдня назад.
– Сутки, –