От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю. Мартин Пачнер

      Продвижению греческого языка способствовали не только завоевания Александра, но и могущество его алфавита. Все шире распространявшаяся «алфавитная революция» через некоторое время привела к исчезновению таких неалфавитных видов письменности, как египетские иероглифы (и, еще позднее, пиктографическое письмо майя) и продолжается до сих пор. В наши дни алфавитной письменности сопротивляется только Восточная Азия, но и там постепенно развиваются фонетические и слоговые азбуки.

      Культуры и языки Малой Азии тоже сдали свои позиции. Лидийский язык, на котором говорили в Анатолии, полностью исчез, а в Парфии (современный северо-восток Ирана) и на родине супруги Александра, в Бактрии (современный Афганистан), широкое распространение получил греческий[71]. Даже в Финикии, где зародилась сама идея алфавита, греческий язык использовался повсеместно. Эффект этого беспрецедентного лингвистического экспорта распространился очень далеко[72] – даже в Индии греческий фонетический алфавит повлиял на несколько систем письменности. Индийский царь Ашока, правивший примерно на полвека позже, приказывал переводить свои эдикты на греческий язык[73].

      Александр продвигался все дальше на восток, неся туда свою Илиаду, свои монеты, свой язык и свой алфавит. При благоприятной судьбе он дошел бы и до Китая. Но в его войске усиливался разлад между греко-македонскими отрядами, которые участвовали в кампании с самого начала и в последнее время считали себя незаслуженно униженными, и разнообразными войсками с покоренных территорий, желавшими вернуться домой. Собственная армия смогла сделать то, чего не сумели многочисленные противники: она заставила Александра повернуть назад[74]. В наказание он заставил свое войско пройти форсированным маршем через пустыню, что повлекло за собой большие потери, и с великой неохотой привел его в Вавилон, который избрал столицей своего царства. Впрочем, и Вавилон он считал лишь временной остановкой, поскольку уже начал строить планы вторжения в Аравию и далее на Африканский континент. Могло ли случиться так, чтобы эти культуры приняли греческую фонетическую систему и греческую культуру? Мы никогда не узнаем этого: после разгульного пьяного пира, затянувшегося на всю ночь, Александр заболел и вскоре умер, всего тридцати двух лет от роду. Причина его смерти неизвестна. Возможно, он был убит, как и его отец.

      Умирая, Александр сожалел лишь об одном: история его жизни так и не воплотилась в новом эпосе. Зато для Гомера правитель сделал больше, нежели кто-нибудь другой до или после него. В его преданности этому поэту было что-то трагическое, поскольку он на самом деле желал не столько сам идти за героями Гомера, сколько заставить Гомера следовать за ним. Эта идея