Струны пространства. Алгебра Слова
открыты, где-то бегают дети, висит белье на веревках. Неопределенная смесь из города и деревни в остановившемся времени лет сто назад. Я и не знал, что у нас в городе есть такие места. Чем-то оно мне понравилось.
Квартира старика, а точнее, много комнат походили на мастерскую. В одной висели на стенах и стояли на полу работы. Это были и картины маслом, и углем, и здоровенные фотографические холсты. Как это все правильно называется, я не знаю, и художественной ценности я не признал ни в чем, что увидел. Но меня привели в восторг и жесткий кожаный диван с круглыми валиками по бокам, и низкая абажурная люстра над круглым столом, и некрашеные скрипучие полы с узкими половицами, и облезлые двери.
Эмиль, наоборот, что-то смыслил в искусстве, поэтому с интересом разглядывал работы, а я, как завороженный бродил по этому пространству. В другой комнате стоял топчан, застеленный пледом, который был связан вручную, как вязались половики. Узкие полоски на нем были всевозможных цветов: красные, черные, синие, желтые, коричневые. Рядом стояла открытая с двух сторон этажерка, выполнявшая роль ширмы. На ней где в ряд стояли книги, где были навалены журналы и газеты. Стояли кисти, маленькие коробки, баночки с растворителями, тюбики с красками. И тоже свисала с потолка лампа с абажуром. Пара комнат была закрыта. Следующая комната была большой, но я не нашел, где зажечь свет. В темноте только заметил стоящие мольберты с холстами на них.
Я точно попал в другое время, или, вернее, это прошлое состарилось в настоящем. Состарились стулья с обитыми спинками, какие я видел только на картинках, состарились столы, и удивительно жесткие кожаные кресла. Будто все ссохлось, половицы норовили провалиться под ногами, оставшаяся кое-то неопределенного цвета краска на стенах и дверях шла морщинами трещин, и твердые ошметки отслаивались и загибались по краям, точно сгоревшая на солнце кожа. Я провел пальцем по стене, под ним посыпалась старая побелка.
Я вернулся в комнату с круглым столом. Сел на диван и закурил. Пока Эмиль разговаривал со стариком, я никаких признаков сумасшествия у фотографа не заметил.
«Что-то Эмиль говорил о призраках, – вспомнил я, и мне стало весьма любопытно. В квартире царила такая атмосфера, что становились неудивительными любые паранормальные явления.
Я закрыл глаза и прижал к ним ладони: приглушенный голос старика, мягкий шум шагов Эмиля, тягучий скрип половиц под ногами, стрекот кузнечиков с улицы и что-то еще. Акустика была необычной в просторном коридоре и полупустых помещениях. Но не только это. Казалось, я почувствовал дыхание дома. Как живого. Не слышал, но чувствовал.
– Никита! – окликнул меня Эмиль. – Ты чего?
– Ничего, – отнял я руки от лица и открыл глаза. – А что?
Эмиль покачал головой.
Старик вошел с аппаратом:
– Думаю, этот вам подойдет.
– Что за модель? – поинтересовался я.
– Ты будто в них разбираешься, – осек меня старик. – Говорю, хороший, значит хороший. Иди, покажу, как настраивать,