Эта смертельная спираль. Эмили Сувада
джип?
– Мне сказали, что он выглядел совершенно новым. Должно быть, это «Картакс».
Волосы зашевелились у меня на затылке. Я никогда раньше не видела здесь джипов. Обычно войска «Картакса» разъезжают на замаскированных грузовиках и посылают свистящие беспилотники для воздушной поддержки. Я снова осматриваю лес, напрягая зрительный модуль, пока глаза не начинают болеть.
– Я тебе звонила, – говорит Агнес. – Несколько раз за последние пару дней.
– Я торчала в лаборатории, – осматривая дороги, бормочу я. – Пытаюсь сделать порох.
– Звучит не очень безопасно.
Я усмехаюсь и провожу пальцами по чувствительной, недавно наращённой коже на ладонях.
– Ну, случилась парочка взрывов. Но ничего масштабного, с чем бы не справились мои модули.
Агнес щелкает языком.
– Рысь. Когда ты ела в последний раз?
– Ну… вчера?
– А у тебя есть чистая одежда?
Я смотрю на грязные свитер и джинсы.
– Ну…
– Немедленно приезжай ко мне, юная леди. Мне не нравится этот джип, к тому же тебе пора выбраться из этой богом забытой лаборатории хотя бы на ночь. Езжай прямо сейчас, слышишь?
Я сдерживаю смех, готовый вырваться в ответ на ее слова.
– Хорошо, Яя. Скоро буду у тебя.
– Черт побери, конечно, будешь. И захвати с собой грязную одежду.
Связь шипит и со щелчком затихает, а я продолжаю стоять с улыбкой на лице. На самом деле Агнес не моя YaYa[3], но ведет себя именно так. У нас разные ДНК, но мы разделяем еду и слезы, а с момента вспышки только это и имеет значение. Иногда мне кажется, что мы все еще живы только потому, что не хотим оставлять друг друга в одиночестве.
Я потягиваюсь и осматриваю лес в последний раз, прежде чем отключить зрительный модуль. Вшитая в предплечье панель, питающая все мои примочки, сжирает несколько сотен килокалорий в день даже в автономном режиме, а стол у меня не ломится от еды. Взгляд затуманивается, пока привыкают глаза, поэтому я только через секунду понимаю, что на горизонте появились клубы газа, которых там раньше не было.
– Ой-ой.
Я замираю, отсчитывая секунды, пока до меня донесется звук взрыва. Дымка поднимается вверх, а потом начинает расползаться по небу, как огромный гриб. Стая голубей разбивается на обезумевшие, испуганные вихри, которые уносятся от образовавшегося облака. Через пятнадцать секунд я слышу хлопок, а значит, эпицентр находится примерно в пяти километрах. Слишком далеко, чтобы рассмотреть детали, но мне кажется, что у облака бледно-розовый оттенок.
Как у человеческого тела, когда его клетки лопаются, выпуская в воздух туман.
Облако гидры.
Живот тут же сводит. Если ветер дует в мою сторону, то облако может меня убить. Хватит и одной секунды. Один глубокий вдох кружащих в воздухе частиц вируса, и он проникнет в каждую клетку. Тело охватит жар, запуская инкубационный период, а через две недели оно взорвется, как граната, заражая всех в радиусе полутора километров.
От него нет лекарства, нет лечения. Можно лишь поддерживать
YaYa – обозначение набора хромосом, при котором потомку передаются те же гены, что и у родителя.