Грабли сансары. Евгения Пастернак
Лариса ради Вероники всегда доставала красивые бокалы и сервизные тарелки. В этот раз даже папа на что-то сгодился, потому что Вероника сказала, что у нее стресс и нужно что-то покрепче. И Алексея отправили в магазин. Вино он, конечно, принес не то, второй раз идти отказался, бурча, что «баловство это все за такие деньги», получил тарелку жареной картошки и мрачно унес ее к ноутбуку со словами: «Пойду попишу».
Когда пришли Богдан Семенович с Гришей, мамы уже решили, как они назовут «нашу девочку», в какую школу ее отдадут, в какой вуз пристроят и куда отправят молодых в свадебное путешествие.
Богдан Семенович все понял быстро. И отвесил Грише подзатыльник.
У Гриши при этом было такое выражение лица, что Ася кинулась к Грише на грудь с криком:
– Не бейте его, это я виновата!
– Они что, в комп влезли? – шепотом спросил Гриша. – Переписку нашу прочитали?
– Тест на беременность нашли, – всхлипнула Ася.
– Что? – оторопел Гриша.
– Хоть один упрек в ее адрес, и ты труп, – отчеканил Богдан. – Сели оба.
Сели не только Гриша с Асей. Сели и Вероника с Ларисой. И даже Алексей, который пришел из соседней комнаты поздороваться, уселся на старенькую табуретку.
– Выхода два. Рожаем или не рожаем? – спросил Богдан.
Асю начало слегка поколачивать на нервной почве. Она смотрела на каменное лицо Гриши и пыталась понять, что тот думает. Рассердился? Обиделся? Он больше не будет с ней? У нее задрожали губы и руки, и она кинулась к Грише на шею.
– Я люблю тебя, – всхлипнула она, – прости. Прости. Прости. Не сердись, я не думала, я не хотела. Я люблю… Только не сердись на меня… Пожа-а-алуйста…
Асе захотелось упасть на пол и замолотить ногами и руками, как в детстве. Она была так счастлива эти две недели. Как никогда в жизни. А сейчас у Гриши такое чужое лицо, и как это можно пережить? Она плакала, всхлипывала и вытирала слезы кулачками. А Гришино лицо расплывалось перед ней, и ей казалось, что он уходит от нее навсегда, и от этого она плакала еще безутешнее.
Она слышала гвалт, но не различала отдельные голоса. Но когда почувствовала на спине Гришины руки, среагировала мгновенно. Прижалась, уткнулась, вдохнула его запах, подалась к нему всем телом.
– Тихо, тихо, тихо… – говорил Гриша.
И голос у него уже был нежный, а не злой.
– Я сам дурак…
– Идиот, – поддакнул Богдан.
– Горько! – сказала Вероника.
Когда успокоились, принесенное выпили, наготовленное съели, кто-то спросил:
– А жить они где будут?
Все удивленно обернулись на голос, который принадлежал Асиному папе. Все это время Алексей не принимал участия в бурном обсуждении, о нем почти забыли.
– Они же теперь типа семья, – усмехнулся он. – Жить должны вместе. А где?
Гриша беспомощно посмотрел на родителей. Ася – на Гришу.
– Вообще-то, по уму, – продолжал Алексей, – и свадьбу нужно сыграть. И так перед соседями стыдно…
– Мы твои соседи, – отмахнулась Вероника, –