Кинжал Челлини. Джеймс Хедли Чейз
общем, красивая игрушка, но на любителя. Я к подобным безделушкам равнодушен.
– Это кинжал Челлини, – медовым голосом произнес Горман. – Я хочу, чтобы вы положили его обратно в сейф Бретта, а пудреницу оттуда забрали. Я понимаю, эта процедура выглядит несколько неэтично, вы сыграете роль взломщика, но вам не придется ничего красть, а гонорар соответствует риску. Вы получите тысячу долларов.
Я знал, что мне не следует прикасаться к этим деньгам и двадцатифутовым шестом. Тревожный звоночек предупреждал меня о том, что этот торговец женской наготой считает Флойда Джексона простофилей. То, что его рассказ про кинжал Челлини, артистку стриптиза, страдающую сомнамбулизмом, пудреницу в сейфе – ложь, догадался бы и ребенок. Мне следовало послать Гормана куда подальше. Теперь я жалею, что не сделал этого. Я мог избежать многих неприятностей, в том числе – обвинения в убийстве. Но стремление получить десять сотенных жгло мою душу; я решил, что сумею извлечь выгоду из ситуации и выйти сухим из воды. Если бы я не сидел на мели и Редферн не преследовал меня, я бы принял иное решение. Но что толку говорить об этом теперь?
Я ответил Горману согласием.
Глава вторая
Поняв, что я клюнул, Горман принял все меры к тому, чтобы я не передумал. Он предложил мне тотчас отправиться к нему домой. Не стоит заезжать на мою квартиру, сказал Горман; он обещал предоставить мне все необходимое для ночного туалета. Внизу стоит машина, живет он рядом, там есть спиртное, еда и условия для спокойного делового разговора. Похоже, он собирался держать меня под колпаком, чтобы я не мог воспользоваться телефоном и проверить правдивость его истории, сообщить кому-то о нашей договоренности. Услышав о предстоящей выпивке, я согласился поехать к нему.
Но перед тем, как отправиться к Горману, мы обсудили вопрос оплаты. Он хотел вручить мне деньги после завершения операции, но я не соглашался. Наконец я вытянул из него две сотни и уговорил Гормана расстаться еще с парой таких же банкнот до выполнения работы. Остальное я получу, когда передам ему пудреницу.
Желая продемонстрировать Горману, как мало я ему доверяю, я вложил две купюры в конверт, написал на нем адрес моего банка и по пути бросил его в почтовый ящик. Если он попытается надуть меня, до этих денег ему уже не добраться.
Возле подъезда стоял «паккард» устаревшей модели. Большие размеры были его единственным достоинством. Я рассчитывал увидеть нечто под стать бриллианту – черное, сверкающее, обтекаемое, и эта колымага удивила меня.
Я подождал, пока Горман втиснется на заднее сиденье. Он не сел в автомобиль, он надел его на себя. Мне показалось, что шины лопнут под тяжестью Гормана, но они выдержали. Убедившись, что сзади свободного пространства почти не осталось, я сел рядом с водителем.
Мы выехали из города по бульвару Оушн-Райз и покатили в сторону предгорья.
Мне не удавалось разглядеть физиономию водителя. Натянутая на нос шоферская кепка скрывала часть его лица. Он сидел, склонившись над рулем и глядя прямо перед собой. Всю дорогу он молчал.
Попетляв