Анастасия. Дело о перстне с сапфиром. Тата Орлова
с ней, остались на шаре для записи.
Комната была очень уютной. Светлые стены, люстра с капельками хрусталя. Диванчик на витых ножках, столик, секретер. Кресло рядом с камином, на полке которого стояло несколько статуэток.
– Она чего-то опасалась? – мой взгляд вновь остановился на колокольчиках, висевших на шторах.
– И в спальне, и в кабинете такие же, – подтвердил догадку Ковальски. – Сеть. Магии немного, но задержать, опутав, способны.
– Следы проникновения есть?
– Нет, – Вик встал рядом со мной. – Окно открыла сама, присутствие посторонних в этой комнате не обнаружено.
– Хочешь сказать, что гостей не принимала? – уточнила я, разглядывая небрежно лежавшую на спинке дивана шаль.
Последние дни были прохладными, так что ее появление смутить не должно было, но смущало.
– Это ведь козий пух? – не сдвинувшись с места, спросила я.
– Ларс сказал, что – да, – не задержался с ответом Ковальски. – Теплая, наверное.
– Теплая, – согласилась я. Крикнула, вызывая его эксперта: – Ларс!
Тот появился через пару секунд. Я отметила, как чуть слышно открылась и сразу же закрылась дверь. Та самая, четвертая.
– Госпожа старший следователь…
– Узор на шали видел? – прозвучало несколько грубовато, но мне было не до сантиментов.
Женщина без документов, но с достаточным количеством золотых монет, чтобы поселиться в подобном номере и прожить в нем минимум семидневье. Пуховая шаль, что для Аркара было редкостью. Да еще и узор.
– Видел, – как-то обреченно вздохнул Ларс. – Записал, чтобы проверить.
– Можешь не проверять, – нахмурилась я. Ощущение приближающейся неприятности с каждым мгновением становилось все явственнее. – У нас такие узоры не вывязывают. А вот в Ровелине…
– Давай сначала определимся с перстнем, а потом уже будем пугаться, – неожиданно предложил Ковальски.
Я посмотрела на него снизу вверх. На четыре года старше, на голову выше. Как маг он был слабее меня, да и Ларс не дотягивал до категории Вильена.
Чаще всего это ничего не значило – магические преступления были не такими уж и частыми, но это, похоже, собиралось стать исключением.
– Тогда идем в спальню, – вновь не стала я спорить, направившись к выходу из гостиной.
Взгляд в последний раз скользнул по ткани стен, по портьерам, прикрывавшим дверь. Еще недавно во всем этом был смысл, теперь же – застывшая картинка для не живого больше человека.
Столько лет на службе, а привыкнуть не получалось.
Спальня встретила настороженной тишиной. Яркий свет подвешенных для осмотра светильников вычертил линии теней, сделав белизну атласного покрывала, первым бросившегося в глаза, еще ярче, а черноту ковра еще драматичнее.
Женщина сидела в кресле, которое пряталось за открытой дверью, так что заметила я ее не сразу.
Золотистый пеньюар из тончайшего шелка, который очень уместно смотрелся на ухоженной коже. Домашняя туфелька с загнутым носком,