Правда. Терри Пратчетт
будет очень и очень недовольна, ты это понимаешь? – спросила Сахарисса.
– Э… Да. – Внезапная, отчаянная мысль пришла в голову Вильяму и обожгла едва ли не сильнее, чем пощечина. – А ведь это интересно. Слушай, ты не хотела бы сделать по такому поводу официальное заявление? Скажем: «Мы этим очень и очень недовольны», – заявил представитель… представительница Гильдии Граверов?
– Зачем? – с подозрением в голосе осведомилась Сахарисса.
– Мне очень не хватает событий. Для моего следующего листка, – в отчаянии объяснил Вильям. – Кстати, ты не могла бы мне помочь? Я буду платить тебе… по двадцать пенсов за событие, и мне нужно не меньше пяти новостей в день.
Сахарисса открыла было рот, чтобы с гневом отвергнуть предложение, но тут в мыслительный процесс вмешались расчеты.
– Доллар в день? – уточнила она.
– И даже больше, если новости будут интересными и длинными! – с жаром воскликнул Вильям.
– Это для твоих писем?
– Да.
– Доллар?
– Да.
Она смотрела на него с недоверием.
– Ты же не можешь платить так много. Я думала, ты получаешь долларов тридцать в месяц. Ты рассказывал об этом дедушке.
– Ситуация немного изменилась. Честно говоря, я сам ничего не понимаю…
Девушка по-прежнему смотрела на него недоверчиво, но врожденный анк-морпоркский рефлекс, предчувствующий некую перспективу получения доллара, постепенно брал верх.
– Ну, я постоянно кое-что слышу. То тут, то там, – промолвила она. – И… записывать всякую всячину? Полагаю, это достойное занятие для дамы. Практически культурное.
– Э… По крайней мере, близко к тому.
– Я не хотела бы заниматься тем, что считается… недостойным.
– О, я уверен, это занятие вполне достойное.
– И Гильдия ничего не сможет возразить… В конце концов, ты уже много лет этим занимаешься.
– Послушай, я – это я, – перебил Вильям. – Но если Гильдия решит что-то возразить, ей придется разбираться с патрицием.
– Ну… Хорошо. Раз ты считаешь такую работу приемлемой для молодой дамы…
– Вот и здорово, – кивнул Вильям. – Приходи завтра в словопечатню. Думаю, мы сможем выпустить очередной новостной листок буквально через пару дней.
Это был бальный зал. Благодаря красному бархату и позолоте он все еще выглядел шикарно, но одновременно казался каким-то затхлым из-за царившего тут полумрака. Вдоль стен располагались закрытые тканью канделябры, чем-то напоминающие призраков. Свечи, горевшие в центре комнаты, тускло отражались в зеркалах. Вероятно, эти зеркала некогда оживляли помещение, но с годами они покрылись странными мутными пятнами, а потому огонь свечей напоминал тусклое подводное свечение, пробивавшееся сквозь заросли водорослей.
Господин Кноп пересек половину зала, когда вдруг понял, что слышит только собственные шаги. Господин Тюльпан успел отделиться от своего партнера и уже стаскивал покрывало с какого-то стоящего у стенки произведения