Вечное небо казахов. Зира Наурзбаева
и тело существа связаны между собой невидимой нитью, возможно, что арканы эти имеют отношение к символизму сутратмы – нити, связующей миры в индуизме [144]. Тогда три аркана можно было бы соотнести с тремя мирами. Шалкуйрук говорит Ер-Тостику: «Если я, разгорячившись в беге, порву все три аркана, то не смогу остановиться, и ты меня больше не увидишь. Если ни один из арканов не порвется, то я упаду на землю и умру. Если трехслойный аркан порвется частично, я смогу остановиться и даже если упаду на землю, душа опять вернется ко мне, не теряй надежду». То есть тулпар, который в некотором смысле представляет ипостась героя, его дух, обязательно должен порвать трехслойный аркан, но частично. Если символизм этого аркана действительно имеет отношение к нити, связующей миры, то слова Шалкуйрука можно толковать так. Поскольку речь идет об инициационных испытаниях, то герой (его ипостась – тулпар) должен преодолеть ограниченность, привязанность к плотному миру (и, возможно, миру форм вообще, ведь необходимо порвать один или два аркана). Если он не сможет порвать ни одного из арканов, то его ждет смерть (неудача в инициации символически означает привязку к миру плотных форм – миру смерти, гробнице). Если он порвет все три аркана, то в своем преодолении он уйдет за пределы трех проявленных миров, в трансцендентность, станет полностью недоступен.
В речи Шалкуйрука употреблено идиоматическое выражение «күдер үзбе», означающее «не теряй надежду». Но дословно оно означает «не рви кудер». По-казахски «күдер» – это замша. В толгау жырау ХVIII века Актамберды «Күлдір-күлдір кісінетіп», в котором выражается идеал жизни воина-кочевника, есть фраза: «Прицепив замшевый шнур, наденем ли мы камкап?!», где қамқап – драгоценный материал из шерсти. За ХIХ и ХХ века казахи настолько утратили воинские традиции, что многие фразы из устной литературы прежних времен, связанные с воинским одеянием, воинскими чинами и наградами, оказываются непонятными даже этнографам. Загадочный «замшевый шнур», о котором упоминает Актамберды-жырау, – это еще один забытый символ. Кстати, у некоторых североамериканских племен во время посвящения в воины юношам делали параллельные надрезы кожи на груди, через эти надрезы протягивали кожаные шнуры, которые привязывались к тотемному столбу (образу Мировой оси). В боевом танце посвящаемый должен был рывком отпрыгнуть от столба, чтобы привязанные шнурами к столбу полосы его кожи порвались. Не сумевший сделать это юноша считался не прошедшим инициацию и был обречен умереть у столба от голода и кровопотери. Рваные шрамы на груди прошедшего инициацию были напоминанием об испытании, символом статуса взрослого воина, полноценного члена племени. В североамериканском инициационном ритуале речь явно идет о общечеловеческом символизме нити, связующей миры, и о преодолении привязки к миру (или одному из миров). Конечно, нет никаких оснований проводить прямые параллели казахских символов трехслойного аркана и замшевого шнура с североамериканским индейским ритуалом,
Генон Р. Символы священной науки. С. 367. О подобном символизме в казахской культуре мы будем говорить, анализируя «Хвалебную песнь» Казтугана в главе «Изначальный ислам – тенгрианство – в наследии жырау…».