Штрафной батальон. Евгений Погребов
бежать? Замочат. Где хошь найдут… – Кисло покривился: – Жизнь, она как в блатной песенке напето: «Судьба тобой повсюду управляет, куда ведет – послушно ты идешь». Вот и моя судьбина скособоченная давно уж меня за рога по кочкам волокет. И как тот намордник скинуть – никто не помогет. Потому что цыганом на свет уродился – вор, значит, от рожденья!.. – Задохнувшись, как от оскорбительной несправедливости, вновь взвился, задрожал: – Вы цыгана сроду вору братом считаете, хоть и красть ничего не собирался! Все равно! Пропадет у кого вошь с головы, а табор мимо ехал – так и ту насекомую мы, цыгане, увели. И бог свидетелем не поможет. Потому, если и не надо что цыгану – все равно унесет. Один хрен отвечать, не сегодня, так завтра срок дадут. За то, что мора. Что от рожденья меченый. Я эту загадку с детства угадал.
Справедливости не ищи, нет ее – бесполезно! И в таборе одинаково. Спокон веку так ведется: вперед свекор наберется, а потом тому, кто старший в дому, – опять же ему. Яшка лошадей колхозных свел, а я, Данила, за него срок тяни и не рыпайся. Так старшие решили. Опять же от умных людей слыхал, не тот прав, кто прав, а прокурор. Потому как у него все законы в ящике лежат. Уважьте, говорю на суде, граждане судьи, хорошего человека – дайте хоть раз столько, сколько он просит. Ну и дали мне. Суки-и!.. – Впав в бешенство, цыган в порыве страсти надвинулся на Павла, яростно вскричал: – Ты подумал, если цыган, так у него одна дорога – по корявому проселку кочевать? В ямах да болотах колупаться да намордники по тюрягам таскать? Врешь, фрей паршивый! Данила, может, как ты, жить хочет! По-человечески! На фронт пойду. Увидишь, что цыган ничего в жизни не боится! Давно пуганый. На всем старом узелок завяжу! Бабу из табора уведу, все законы старые порушу. Больше о Данилу ноги не вытрешь! Не тряпка! Человеком стану! Уу-у! Сволочи-и!.. – Сорвавшись с места, цыган, как обезумевший, бросился, не разбирая дороги, прочь, через кустарник. И жуткий, звериный его подвыв еще долго гас в отзывчивой ночной выси.
Глава четвертая
Непрерывно поступало пополнение. Командование торопило штрафников со строительством жилья и подсобных помещений. За две недели соорудили несколько землянок, складских навесов. Вкопали в землю цистерны под питьевую воду. Двумя взводами доделывали тир для тренировок в стрельбе из пистолета. Оставалось обшить стенки досками и поставить барьеры.
На строительной площадке возникли и оформились определенные связи и отношения. Бесспорным авторитетом здесь стал Махтуров. Техник-строитель по профессии, он сообразно негласно утвердившейся табели о рангах осуществлял функцию главного распорядителя, намечавшего общий порядок работ и распределение сил и средств по отдельным участкам. Использование остальных проводилось по принципу здравого смысла и деловой пригодности: владеющие навыками плотницкого ремесла исполняли собственно строительную часть, остальные направлялись на подсобные, обеспечивающие операции.
Колычев в паре с Баевым и Шведов с Кусковым подносили тес, а Сикирин и Петренко, которых они обслуживали,