Антропология художественной прозы А. П. Чехова. Неизреченность человека и архитектоника произведения. Штефан Липке
Антропология художественной прозы А. П. Чехова. Неизреченность человека и архитектоника произведения
чрезмерно много работать (7, 10–11). Однако ей мешает спать постоянный плач ребенка, за которым она ухаживает (7, 7). После долгого времени Варька, как ей кажется, «находит врага, мешающего ей жить. Этот враг – ребенок» (7, 12). В соответствии с этим мнением она и действует: «Варька подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, она быстро ложится на пол, смеется от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая…» (7, 12).
Рассказ можно читать в ключе разных художественных систем. На уровне фабулы и повествовательной стратегии, это, безусловно, проявление жесткого реализма[154]: c помощью описания неожиданного события Чехов обращает внимание читателя на ситуацию няньки в доме жестоких хозяев. Жестокое убийство ребенка является последствием жестокости, с которой хозяева относятся к няньке. Подчеркивается, что они отдыхают, принимают гостей и даже не дают Варьке спать[155]. Даже с точки зрения сцепления событий можно сказать, что гибель их ребенка является прямым следствием того, что они лишают Варьку сна, т. к. это ведет к «ложному представлению» о том, что ребенок – ее враг (7, 12). Медицина же свидетельствует о том, что лишение сна может привести к галлюцинациям[156]. Данная логическая связь – лишение сна => галлюцинации – присутствует в творчестве Чехова еще в повести «Черный монах» (8, 227). Таким образом, для рассказа характерна нетипичная в творчестве Чехова «жестокая натураличность»[157].
Полемическая односторонность авторской позиции в рассказе подчеркивается еще и тем, что рассказчик представляет восприятие мира (цветов, звуков, птиц и проч.) с точки зрения Варьки[158]. Не упоминается ни имя, ни пол ребенка, о родителях также сообщается мало. Это ведет к их «безликости» и второстепенности, тем самым еще больше подчеркивается роль Варьки как главной героини – в таком же духе, как это происходит в рассказе «Враги»[159]. На данном уровне человек представлен как социальное существо в контексте несправедливо устроенного общества из хозяев и слуг; подчеркивается, что данная несправедливость имеет катастрофические последствия для всех.
В то же время, как показывает А.В. Кубасов, рассказ является также стилизацией, в нем присутствуют моменты, противоречащие однозначному реализму. Например, девочка прикасается к своим вискам (7, 11), что скорее делают взрослые дамы, нежели дети. Таким образом, «спать хочется» не только девочке, но и читателям излишне сентиментальных реалистических рассказов с их социальной критикой[160]. Это является очередным указанием на то, что невозможно извлечь из рассказа однозначную, содержательную антропологическую позицию.
Организация речи в рассказе ведет к тому, что главная героиня становится почти безмолвной, передаются только ее мысли и пение. Она все время поет ребенку «баю-баюшки-баю» (7, 7–8, 9, 11), а в галлюцинациях спрашивает людей, которые падают в грязь: «Зачем это?», на что они отвечают: «Спать, спать»
Freise M. Op. cit. S. 235.
Лелис Е.И. К Проблеме видов подтекста в рассказе А.П. Чехова «Спать хочется» // Вестник Удмуртского университета. 2011. Вып. 2. История и филология. С. 147.
Там же. С. 150.
Сухих И.Н. «Смерть героя» в мире Чехова // Чеховиана: статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1990. С. 70.
Ван С. Языковые средства выражения чувственного восприятия и их роль в семантической организации художественного текста (на материале рассказов А.П. Чехова): автореф… канд. филол. наук. Томск, 2015. С. 19.
Лелис Е.И. Указ. соч. С. 148.
Кубасов А.В. Проза А.П. Чехова: искусство стилизации. Екатеринбург, 1998. С. 163–165.