Крысиными тропами. Олег Волков
наклонилась, лёгкая ткань её желтого сарафанчика ещё более чётко, ещё более выразительно обрисовала её ягодицы.
– Приятного аппетита, – на пороге номера молодая незнакомка ещё раз обворожительно улыбнулась и добавила. – Грязную посуду, если не возражаете, я заберу завтра утром.
– К-к-к конечно, – одно единственное слово с трудом выбралось из горла.
– Спокойной ночи.
Дверь с треском захлопнулась. Виант привалился к ней спиной. Руки задрожали, на лбу выступила испарина, а ноги подогнулись словно ватные.
Это, это, это было что-то! И в первую очередь форменное издевательство со стороны Николая Павловича. Мог бы и сам ужин принести. Так нет же! Виант сжал кулаки. Вместо себя куратор прислал эту, эту, эту ослепительную, сногсшибательную и просто красивую молодую женщину. Вряд ли она работает в здешней столовой официанткой или поваром. Для такой должности у неё слишком стройная талия и спортивные ноги. Так ведь и до греха недалеко.
Три года, почти три года Виант не видел ни одной худо-бедно симпатичной женщины в такой, в такой приятной и опасной близости. Когда, когда до неё можно легко дотянуться рукой и вдохнуть запах её чистого и здорового тела. Виант печально улыбнулся, спина нехотя оторвалась от двери. На свободе он не дорожил тем, что имел, не ценил и не предавал значения постоянной связи с одной единственной женщиной. Как же! Жена казалась обузой, которая будет вечно оттаскивать за уши от любимого компьютера и требовать то вынести мусор, то сходить в магазин. А дети. Дети вообще казались порождением дьявола, чья главная задача разрушить личную жизнь и заставить родителей сдохнуть на работе ради их прокорма.
Былые думы и мысли не просто изменились, а треснули и развалились на тысячи острых осколков, когда Виант оказался в камере Изолятора временного содержания. Ни одна из его многочисленных виртуальных подружек не пришла к нему на свидание, не принесла хотя бы маленький кусочек копчёной колбасы, хотя новость о виртуальном ограблении «Шинбанка» и фотография Вианта прошли по многим федеральным телеканалам. Несколько раз в Изоляторе его навестили родители, но и они не могли надолго задержаться в Москве. Жизнь в столице очень даже недешёвая.
С какой же завистью Виант смотрел на тех счастливчиков, которых регулярно навешали жёны и дети. Какими горькими и ядовитыми ему казались вкусные пирожки и булочки, когда сокамерники угощали его домашней снедью. Именно тогда, в Изоляторе временного содержания, Виант решил, что если ему будет суждено выйти на свободу, то он обзаведётся постоянной женщиной, женой.
Былые переживания и решения за три года потускнели и покрылись пылью. Легко быть «монахом», когда вокруг тебя совсем не сексуальные морды уголовников или наглые физиономии вертухаев. И вот, словно порох, былые надежды и мечты ярко вспыхнули с новой силой, когда на пороге его номера появилась женщина, первая встречная женщина за долгие три года. Пусть молодая