Вопль археоптерикса. Татьяна Тихонова
светлые настырные глаза из-за очочков, майка, повязанная на манер платка, – все это будто с укором смотрело на меня, замершего с обглоданной костью в руке возле костра.
Куда идти в этих непроходимых джунглях?! Зачем? А как же мечты, Плутония, мастодонты? – одернул я себя. Мещанское мировоззрение. Что ты сюда – жрать приехал? Но мозг настырно не давал проходу заблудившимся детским мечтам. Дело надо делать, думать, как бензопровод починить. Некогда в таинственный остров играть. Да и кому это надо?! Наши дневники? Сумеем ли мы вообще когда-нибудь что-нибудь рассказать? Выбраться сумеем? Если я еще надеялся поднять «ланкастер» в чертово чужое небо, то дальше даже думать не хотел. Дальше дело за Прошей. Говорил, надежда есть. Может, есть. А может, врал и не моргал, поди разбери его. Воду повкуснее! Не до этого, совсем не до этого, задачи важнее есть. Но, честно говоря, вода из озера, вонявшая тухлыми яйцами и названная Костей с ехидцей «Ессентуками», уже начинала лихорадить экипаж суетливым посещением кустов. Я зло сказал:
– Аргументируй.
Проша вздохнул и обвел нас улыбающимся взглядом. Я вдруг понял, кого он мне все это время напоминал. Щенка. Рослого, на длинных мосластых ногах, зубастого, с умными глазами, но щенка. Потому что добрый, ну просто безобразие, какой добрый. Вот бежит по дороге и тычется во всех этой своей добродушной мордой, и никто ведь ему отказать не может. А порой возьмет и тяпнет, прикусит. Вот как сейчас.
– Ну, что за смешные люди! Когда вернетесь, вам какой вопрос первым зададут? Правильно, почему вы так долго пробыли на вражеской территории?
Я отвернулся. Прав он, черт побери. А Проша разглагольствовал:
– Поэтому нам надо собрать отчет о том, в каком месте мы оказались.
– Гербарий, что ли, собирать будем? – скучающе протянул Алексей.
– Чучело набьем… змееныша, – прищурясь на дым от костра, сказал Петр Иваныч.
– И чучело не помешает, – согласился нехотя Проша и уточнил: – Одно. Образцы растений, обитателей моря. И карту, карту местности, звездного неба…
Детская затея, конечно. Ну зачем все это? Гербарии, образцы. Но… Он, может, диссертацию потом защитит на этих мотыльках и бабочках, черепках от птеродактилей. Нет, он же физик. Может, книжку напишет. Сидит сейчас перед нами будущий Обручев, а мы над ним ржем.
– Я не нахожу Ригель, и Плеяд нет, – вставил Алексей. – А небо ясное между тем. Сегодня полночи не мог уснуть.
– А их и не должно быть здесь, насколько я помню, это молодые звезды, – неожиданно для себя сказал я, – помню, это меня тогда, в школе, особенно поразило, когда наша Прецессия Ивановна выдала, что динозавры жили под другим небом.
Проша прямо-таки расцвел:
– Алексей, буду просить тебя набросать карту звездного неба.
– Будет сделано. – Чувствовалось, Алешка был доволен, об этом он мог говорить бесконечно.
Однажды он как-то рассказал, что иначе штурманить мечтал – на морском флоте по звездам ходить. А записался в аэроклуб потому, что аэроклуб